Колыбельная
Режиссер: Эфраим Севела
В ролях: Людвик Бенуа, Артур Барциш, Марек Фронковяк, Венци Павлов
Польша — Швейцария, 1986

По Сети бродит «письмо счастья» о фильме Эфраима Севелы «Колыбельная». Якобы нужно сколько-то сотен просмотров, чтобы его не сняли с канала на youtube, и поэтому каждый человек доброй воли должен сначала сам сходить по ссылке, а потом переслать ее как можно большему количеству друзей. На первый взгляд, что-то вроде истории про «щенков далматина», которых в помете 15 штук и их вот-вот усыпят, если добрые люди не возьмут по щеночку. Вот только щеночки те выросли давным-давно и живут (или померли) в Великобритании, а фильм Севелы, вообще говоря, и вправду неплохо бы увидеть — хотя бы потому, что это хорошее кино, и найти его можно совершенно бесплатно везде, где есть Интернет.

«Колыбельная» состоит из трех новелл, каждая из которых рассказывает о холокосте емче и короче тысячи слов. В первой мальчик из гетто каждый день ходит со взрослыми на работу и, возвращаясь, пытается пронести во мрак и безысходность гетто букет цветов для девочки, которая ему нравится. Всякий раз его обыскивают, цветы отбирают (и оставляют валяться на земле, под ногами колонны, идущей на работу и назад), мальчика избивают. И так он пытается и не может подарить цветы, пока в один день не прекращает попытки. И тогда все мужчины гетто вынимают спрятанные цветы — каждый по одной ромашке — и отдают мальчику. И получается букет, на котором девочка гадает, будто и нет никакого гетто вокруг и люди не умирают по ночам от голода и болезней, — «любит — не любит».

Вторая новелла — о беглеце из лагеря, истощенном, почти сошедшем с ума. Он идет через лес, болото, за ним в погоню отправляется солдат с собакой. Солдат гибнет по дороге, беглец и собака встречаются и по очереди спасают друг другу жизнь. Дружба между зверем и человеком начинается с преследования, но уже через пару дней овчарка приносит уток для себя и человека, а беглец по вечерам у костра рассказывает что-то собаке, как старому приятелю. А когда еврей заболевает и больше не может идти, собака тащит его домой, к людям. И кто упрекнет ее в том, что дом ее — в лагере, откуда и сбежал человек.

Третья новелла рассказывает (почти без слов, как и предыдущие две) о жизни, спасенной дважды (а может, и больше), — историю мальчика-еврея, выжившего во время расстрела. Ему удалось остаться невредимым и выбраться из общей могилы. И повезло, что католический священник тайком наблюдал за расстрелом и забрал мальчика к себе. Не доверяя даже своей экономке, он строго-настрого велел ребенку молчать, притворяться немым и ни при каких обстоятельствах не раздеваться в присутствии других жителей деревни — по тому, что мальчик обрезан, всякий сразу поймет, что он не поляк, а еврей. И когда тайна все же раскрыта, момент истины невыносимо долог и мучителен: молчание женщин и стариков почти уничтожает священника, но перед колонной нацистов вся деревня загораживает своими телами одного еврейского ребенка.

Севела здесь разговаривает со зрителем почти исключительно языком кинематографии, оставляя на весь фильм едва ли больше двух десятков реплик. Никто не произносит воззваний, не читает мораль, но выводы более чем прозрачны: и о людях, которые убивают других людей просто потому, что это их «работа», — а сами-то по себе они добрые, готовы поделиться половиной яблока с евреем (почти так же, как солдат-проводник делится в другой новелле половиной бутерброда со своим псом). И об отношениях внутри гетто: и там была любовь, и там люди жили, а не только умирали. И о тех, кто рисковал жизнью, чтобы спасти хотя бы одного еврейского ребенка, да боялся, что кто-нибудь об этом узнает.

«Колыбельную» — фильм строгий, размеренный, почти безупречный в кинематографическом плане — Севела снял на деньги мафии, если верить интервью, в котором он не слишком стесняется в выражениях.

// — Эфраим, я слышала, что ваш фильм «Колыбельная» снят на деньги мафии.

— Чистая правда. Знаете, о чем я жалею? Что крепко перестреляли американскую русскую мафию — вот не имел бы я забот с фильмами.

— А вас не смущает, что эти деньги не вполне чисты?

— Нет: я же получал не наличными, а чеками.

— Чеки не пахнут?

— Разве что — бензином.

— Понимаю, этот запах не страшен: бензин-то разбавлен.

— Ну конечно.//

Cевела вообще редко отказывал себе в том, чтобы говорить напрямую все, что думает. Чудом выживший во время Второй мировой, он, похоже, больше ничего уже не боялся. В конце 60-х присоединился к диссидентскому движению и участвовал в захвате приемной председателя правительства СССР в 1971 году, требуя разрешить советским евреям выезд в Израиль. После суда над группой Севелу выслали в Израиль, где он отслужил в «милуим». В 1977-м он уехал из Израиля в США, оттуда в 90-е вернулся в Москву. Ругал всех и вся: и «совок», и «новых русских», и Америку, и Израиль. Но одно дело — прямая речь, другое — взгляд автора на героя, опосредованный камерой. Не в последнюю очередь дело, конечно, еще и в направлении взгляда: в «Колыбельной» Севела смотрит назад, а не наблюдает за современниками. Может быть, от этого глаза Севелы-режиссера много добрее, чем его слова; нежнее и от этого еще безжалостнее.