Дирижер
Россия, 2012
Режиссер: Павел Лунгин
В ролях: Владас Багдонас, Инга Стрелкова-Оболдина, Карэн Бадалов, Дарья Мороз, Сергей Колтаков
Откровенно говоря, известие, что Павел Лунгин выпускает в прокат фильм «Дирижер», для многих оказалось неожиданным. Режиссер еще со времен «Царя» утверждал, что страстно мечтает об экранизации «Пиковой дамы», а среди людей знающих ходили слухи, что в Израиле картину о дирижере симфонического оркестра вроде бы снимает театральный режиссер Константин Богомолов, прославившийся неординарным подходом к классике. В конце концов все прояснилось: к съемкам осовремененной версии «Пиковой дамы» (по сценарию Дэвида Сайдлера, заработавшего «Оскар» за «Король говорит») Лунгин таки приступит — этой осенью. С Богомоловым же случился некрасивый скандал: Лунгин взялся продюсировать его кинодебют, но оказался чем-то недоволен, отстранил режиссера — когда уже были не только подобраны актеры и съемочная группа, но и отсняты несколько сцен — и закончил фильм сам.
Судя по словам Богомолова (и конечному результату), «Дирижер» с самого начала планировалось максимально приблизить к документальному формату: в съемочной группе даже появился в качестве второго оператора один из лучших русских режиссеров-документалистов Павел Костомаров. Над фильмом поочередно работали два оператора-постановщика: Александр Симонов и Игорь Гринякин. Второй из них, очевидно, появился после ухода Богомолова, и в итоге Лунгин побудил оператора помпезных «Адмирала» и «Высоцкого» продолжить съемки именно в первоначально заданной стилистике. В общем-то, самому Лунгину она вовсе не чужда: стоит вспомнить снятую ручной камерой «Свадьбу».
Понятно, что от Богомолова Лунгину достались и актеры — одно из самых неоспоримых достоинств фильма. Владас Багдонас — литовский театральный и киноактер еще советских времен, Инга Оболдина, Сергей Колтаков и Карэн Бадалов — вполне себе театральные звезды, а Дарья Мороз и вовсе жена Богомолова.
Несмотря на всю сложносочиненность, «Дирижер» вышел лунгинским фильмом. Он вполне укладывается в «православно-музыкальную» линию, начатую «Островом» и «Веткой сирени»: не зря Лунгин считает «Остров» поворотной точкой своего творчества и сам признает, что в его последних работах христианская тема занимает центральное место. Более того, режиссер утверждает, что отказался от попыток «ловить окружающую жизнь» — при этом в его фильмах решительно возрос градус патетики, куда-то исчезла былая легкость, даже легкомысленность. Особенно это заметно в контрасте с предшествовавшими циклу «Бедными родственниками»: они были сняты в разбитном жанре «еврейский Кустурица».
Но библейского вдохновения для полноценной истории маловато — и Лунгин, как многоопытный сценарист, это прекрасно осознает. После нескольких вариантов сценария он остановился на сюжете об отце и сыне, который предложил ему молодой драматург Валерий Печейкин: именно ему Лунгин благодарен за внесенную в материал жизнь и «остроту». Удивительно, но Печейкин тактично избежал радикальных решений — чем знамениты его «обэриутские» пьесы «Соколы» и
«Моя Москва» — притом что в фильме и появляются наркотики, труп, сквот. Не обошлось без террористического акта, который служит кульминацией, deus ex machina под драматическое сопровождение «Страстей по Матфею».
Дирижер отправляется в Израиль не только и не столько на гастроли: накануне ему приходит факс личного характера — как выясняется позже, в Иерусалиме покончил с собой его сын. В этом есть вина дирижера: пока отец наслаждается роскошью, осуждает сына за беспутную, по его мнению, жизнь и отказывает ему во всем, тот прозябает в облезлом сквоте. Это, по сути, вариант притчи о блудном сыне — но с неимоверно трагичным концом: сын так и не возвращается, а отец прощает его только после смерти. Жесткий, бескомпромиссный герой оказывается перед лицом непоправимой катастрофы, и только она заставляет дирижера понять, что он сам выдумал себе принципы и правила, в буквальном смысле мешающие жить не только ему, но и другим. Подпирает центральный сюжет рассказ о муже (Карэн Бадалов) и жене (Инга Оболдина), исполняющих ораторию с оркестром: муж утомлен браком и жадно смотрит по сторонам, жена старается сохранить видимость благополучия, прячась от правды за истовым православием. В Иерусалиме они наконец-то прозревают и пытаются расставить точки; их история о самообмане и последующем саморазоблачении рифмуется с историей дирижера. Еще одна второстепенная линия — об отношениях дирижера с потерявшим форму тенором (Сергей Колтаков) — больше призвана подчеркнуть невыносимый характер главного персонажа. Однако скудные перипетии едва заполняют пространство фильма: сам Лунгин сознается, что сюжет — «крошечный», и потому пытается сделать не характерную для него ставку на атмосферность. Тут ему в чем-то и помогают музыка, Иерусалим и библейские аллюзии.
При всей бьющей ключом «православности», у зрителя то и дело закрадываются сомнения в спасительной силе христианства. Яростно верующая героина Инги Оболдиной скорее отталкивает своим ханжеством — так, что фразу ее мужа: «Моя жена верующая, поэтому я стал атеистом» — воспринимаешь с полным пониманием, а встретившаяся паре паломница (Дарья Мороз) пресна и неинтересна. Особую роль в фильме играет картина Гольбейна-младшего «Мертвый Христос в гробу», о которой Достоевский писал, что от нее «у иного вера может пропасть». В фильме сын рисует ее копию, зачем-то приделав Христу голову дирижера, и мечтает передать полотно отцу.
Нельзя не заметить, что Лунгин в «Дирижере» рвет со своей репутацией «посланца русской культуры»: на этот раз он рассказывает не очередной эпизод из русской жизни, а универсальную историю, которую легко представить на другом языке и с героями другой национальности, — и режиссер этого не отрицает. Следующей, как известно, станет англоязычная «Пиковая дама»: русская классика, переведенная на язык вненациональных ценностей. Возможно, она-то и обозначит в фильмографии Лунгина очередной поворот — прочь от религии и суровой серьезности.
