"Сандэнс", самый анти-голливудский кинофестиваль Америки, существует уже 25 лет, и в этом году он прошел под лозунгом «Что дальше». Именно так, безо всяких вопросов: дальше – вот это.

Фестиваль проходит в Парк-Сити, штат Юта. Юта – мормонский штат, здесь даже пиво особое, всего 3,5% алкоголя, а порнография, говорят, хоть и существует, но отличается крайней целомудренностью: процесс показывают издали и без подробностей. На этом фоне фильмы "Сандэнса" – независимое кино о сексе, наркотиках или хотя бы рок-н-ролле - смотрятся особенно сильно.

Местные мормоны выстаивают трехчасовые очереди, чтобы попасть на фильм «Я люблю тебя, Филипп Моррис», в котором Джим Керри взасос целуется с Эваном Макгрегором. Или на норвежский «Мертвый снег», где студенты приезжают отдохнуть в горы и пробуждают там зомби-нацистов, уже шестьдесят лет лежащих под снегом и жаждущих свежей крови. А главный приз конкурса американского кино и приз зрительских симпатий достался в этом году драме «Push» - о школьнице, беременной вторым ребенком от собственного отца. Нет, это только начало ее мытарств. Да, мормонам нравится.

Мы выбрали три фильма из разных фестивальных программ, в которых мормонам и всем любителям независимого кино показали евреев - совершенно разных евреев.

«Сион и его брат»
Zion and his brother
Франция / Израиль, 2009
Режиссер: Эран Мерав
В ролях: Рони Элькабец, Цахи Град

Отголосок вансэнтовского «Параноид Парка». Подросток Сион становится свидетелем непредумышленного убийства, совершенного его старшим братом. Старший от ужаса пускается во все тяжкие – гуляет, пьет, избивает любовника матери. Мать со своими повзрослевшими детьми уже не справляется. Режиссер со своими персонажами – тоже. Появившуюся посреди сюжета чужую собаку закрывают в комнате и забывают до конца фильма. Появившееся посреди сюжета чувство вины посещает совсем не того человека. Семейная драма была бы совсем плоской, если бы не Рони Элькабец, способная улыбаться так, что любая банальность начинает казаться в худшем случае милой глупостью, в лучшем - искренней страстью.

Фильм становится чуть лучше, если решить, что старший брат – это воображаемый друг Сиона, этакий Карлсон, который живет без крыши и делает все, на что не решается сам Сион. Но режиссер явно пытался сказать что-то другое – например, что младшие братья иногда вынуждены рано взрослеть. Или что Каин хотел бы, но не может ничего сделать с Авелем: все-таки родная кровь.

«Амрика»
Amreeka
США / Канада / Кувейт, 2009
Режиссер: Шерьен Дабис
В ролях: Мелькар Муаллем, Нисрин Фаур

Муна, мать-одиночка из Вифлеема, получает вид на жительство в Америке. Ее сестра уже 15 лет живет в Штатах, и Муна едет с сыном к сестре, надеясь найти в Америке работу и жить там долго и счастливо. Американская сказка оборачивается арабским кошмаром: как раз начинается война в Заливе, и американцы на всякий случай побаиваются всех арабов. На работу Муну не берут, ее сына в школе называют террористом, а о том, что между мусульманами и арабами существует какая-то разница, вообще никто не знает. На Территориях она чувствовала себя чужой, в Америке (которую ее мама называет «Амрикой») она оказывается таким же, если не большим, чужаком. Здесь все – чужие, и даже дети рисуют в своей комнате границу, через которую их братья и сестры не должны переступать: если взрослые тоже играют в такие игры, то что остается делать детям?

Это «кино добрых надежд», где в финале польский еврей танцует с палестинцами у накрытого стола, потому что все они теперь – американцы. С человеческой точки зрения это хорошо и правильно, потому что танцевать и вместе ужинать лучше, чем убивать кого бы то ни было. Но назидательность никогда не шла кинематографу на пользу. Для того, чтобы попытаться вписаться в чуждую, выталкивающую тебя среду, необязательно быть арабом или евреем. Достаточно быть просто человеком.

«Мэри и Макс»
Mary&Max
Австралия, 2008
Режиссер: Адам Элиот

Пластилиновый мультик об одиночестве и отчаянии, один из лучших фильмов фестиваля. Мэри, восьмилетняя австралийская девочка, страдает оттого, что ее дразнят одноклассники, очень любит шоколад и однажды решает написать письмо кому-нибудь в Нью-Йорк. Макс, манхэттенский еврей сорока с лишним лет, страдает от синдрома Аспергера, очень любит шоколад и подробно отвечает на любой вопрос. Аспергеры не способны понять чужих эмоций, они боятся людей. Максу приходится носить с собой тетрадочку, где нарисована нахмуренная рожица (подпись: «Сердится») и веселая рожица (подпись: «Радуется»), и сверяться с этой тетрадкой в особо сложных случаях. Дружба Мэри и Макса продлится много лет. Мэри расскажет Максу, что детей в Австралии находят в пиве, и что ее сосед страдает агорафобией, а мама любит выпить. Макс расскажет Мэри, что дети в Нью-Йорке появляются из яиц, которые снесли раввины, а если ты католик – то из яиц, которые снесли католические монашки. Атеистов же высиживают грязные проститутки. Нью-йоркцы, расскажет Макс, очень странные люди, они везде мусорят и очень шумят. Как интересно, напишет Мэри, я обязательно когда-нибудь приеду.

Она когда-нибудь приедет – когда этой дружбе будет много-много лет, и когда Мэри станет взрослой женщиной, специалисткой по синдрому Аспергера, и выйдет замуж, и чуть не сопьется, и родит ребенка; и когда Макс выиграет в лотерею, и случайно убьет человека, и обидится на Мэри, и простит ее. В общем, когда пройдет целая жизнь. Режиссер сам переписывался с человеком, у которого синдром Аспергера, и выбрал идеальный способ рассказать о своем друге. На пластилиновых человечках, если приглядеться, видны отпечатки пальцев их создателей. После «Мэри и Макса» становится видно отпечатки пальцев Создателя и на обычных, живых людях из плоти и крови.

Еще о живых людях:

Чтобы по глазам было видно
Вы пока живы. Пользуйтесь этим
Californicaton