Папа хотел, чтобы он стал портным. Мама — чтобы, как подобает хорошему еврейскому мальчику, удачно женился. А сам он мечтал стать гангстером — таким, чтобы весь родной Бронкс его уважал и боялся. Не самая подобающая мечта для парня по имени Бернард Шварц, сына эмигрантов из Венгрии, которого одни шпыняли за то, что он еврей, другие — за немецкую фамилию, третьи — за синие прекрасные глаза. Впрочем, никакое мнение окружающих не мешало Берни двигаться к своей мечте: в десять лет он воровал с лотков хот-доги, в двенадцать грабил автозаправки, а в четырнадцать угодил в исправительное учреждение для несовершеннолетних преступников.

«Тюрьма и армия сделали из меня человека», – будет потом говорить Тони Кёртис в интервью, откровенно наслаждаясь ужасом на лицах гламурных журналисток. Насчет тюрьмы он, конечно, привирал: в исправительной колонии малолетний преступник за пару недель очаровал всех, от кухарки до директора. Поварихи его подкармливали, надзиратели восхищались быстротой его ума и неожиданно обнаружившимися способностями к живописи. Рисовать Берни Шварцу нравилось. К семнадцати годам он даже собрался было стать художником и заодно живым доказательством успешности американской пенитенциарной системы. Но вместо кисти пришлось взять в руки винтовку – США вступили во Вторую мировую войну.

О службе в армии он потом вспоминал с дрожью. Неудивительно: тяжелое ранение, месяц полной неподвижности, перспектива провести остаток жизни в инвалидном кресле. Но – повезло. Позвоночник молодого Шварца оказался покрепче палубы, в которую угодила торпеда. Потом в интервью Кёртис скажет, что пережитое заставило его пересмотреть свои взгляды на жизнь и радоваться каждой минуте, что ему доведется прожить. Может, и банальность. Но это умение быть благодарным судьбе за все, снисходительность к своим и чужим слабостям, легкость, с какой он расставался с женщинами, ролями и деньгами, — все это сделало его Тони Кёртисом, кумиром миллионов.

В Голливуд его занесло почти случайно: надо было зарабатывать, и единственным капиталом, который Берни мог пустить в оборот, стала его внешность. Для начала он закончил актерские курсы, сыграл в нескольких полулюбительских постановках и принял совет легендарного агента Боба Голдстейна: «Да смени ты имя! Никто не захочет кричать на твоей премьере “Бернард Шварц! Бернард Шварц!” Придумай что-нибудь короткое. Можешь попробовать работать под итальянца, это модно».

Ему было, в общем, все равно, под кого работать, а на итальянца он был похож. И стал Тони Кёртисом. Рассказывают, даже наврал кому-то, что приходится кузеном Синатре. Подружился со светскими хроникерами и на многие годы стал для них спасением в периоды новостной бескормицы. Славу плейбоя заработал раньше, чем репутацию хорошего актера. Впрочем, настоящая карьера Кёртиса, – при том, что его последний фильм Morella выйдет только в 2011 году, – уместилась в десять лет: от дебюта в 1949-м в фильме «Крест-накрест», где он сыграл «сладкого мальчика», до роли преступника-расиста в драме «Скованные одной цепью» (вариант русского названия «Не склонившие головы») в 1958-м, за которую его номинировали на «Оскар». Много лет спустя на вопрос, не жалеет ли он об упущенной карьере «серьезного актера», Кёртис ухмыльнулся: «Я все себе доказал и решил просто наслаждаться жизнью».

Так он провел все шестидесятые: женился, разводился, крутил романы, играл в казино, много пил, баловался наркотиками – добаловался до серьезной зависимости, избавиться от которой стоило большого труда. Но Кёртису повезло больше многих: он не спился, не прыгнул в реку с Бруклинского моста, и его не выбросили из кино с формулировкой «безнадежный алкоголик». Может быть, благодаря его покладистости и работоспособности: для Кёртиса было немыслимо опоздать или вовсе не выйти на работу. Свои лучшие комедийные роли Тони Кёртис сыграл именно в эти «дикие годы»: «В джазе только девушки», «Прощай, Чарли», «Большие гонки». Роль Великого Лесли называли «гениальной самопародией».

В жизни он тоже не страдал отсутствием самоиронии. «Я всеяден, – говорил о себе. – Исторический фильм, слезливая мелодрама, комедия – что угодно. В конце концов, это работа, и ее надо делать». Когда хвалили его актерские способности, отвечал: «Должен же я быть хорош хоть в чем-то». За этой шуткой скрывалась нешуточная драма: Кёртис, четырежды женатый и имеющий шестерых детей, открыто признавал, что отец он никакой. Отчаянно гордился успехами дочери Джейми Ли Кёртис, при этом признавая, что не сделал для нее и десятой части того, что сделал бы на его месте нормальный родитель. О собственных родителях он говорил всегда сдержанно, хотя мог бы много чем поделиться: побои, скандалы, шизофрения матери, месяц, проведенный в приюте, когда родителям нечем было кормить его и двух его братьев. Но об этом он предпочитал особо не распространяться и слегка стыдился того, что когда-то сменил фамилию.

Голливуд – гигантский плавильный котел, и тот молодец, кто не пошел ко дну. Люди меняют цвет волос, фамилии, биографии, евреи играют викингов, мужчины играют женщин, отпрыски вечных скитальцев изображают расистов, и все смеются над собой. «Комедия, – говорил Тони Кёртис, – лучший способ для актера заработать на жизнь, потому что люди предпочитают смеяться, а не плакать». Старая мудрость старого народа; говорят, еще Илья-пророк обещал награду на том свете тому, кто вызовет улыбку у ближнего.

Десять лет назад Тони Кёртиса назвали «голливудским патриархом». В ответ он предъявил обществу жену на полвека моложе себя и свои картины. В семидесятые Кёртис решил уйти из кино, назвав Голливуд самым скучным местом в мире. Некоторые утверждали, будто Кёртис просто не хочет, чтобы публика видела, как он стареет и теряет свою легендарную красоту. Появившись в небольшой роли буйного кинопродюсера в фильме «Зеркало треснуло», Кёртис опроверг эту теорию: «Сейчас я нравлюсь себе гораздо больше, чем в молодости. И вообще, смехотворно тратить время на переживания из-за того, что не можешь его остановить».

Тони Кёртис умер в Лас-Вегасе позавчера, в 85 лет.