Великолепная блондинка со сложной прической и идеальным маникюром отрывает крохотной блестящей рыбке голову и аккуратно вытягивает внутренности. Пальчики с ярко-красными ногтями проходятся вдоль рыбки, отделяя хребет и сохраняя хвостик. Серебристое филе ложится на блюдо, блондинка берет следующую рыбку. Я как завороженная смотрю видео на YouTube. Рыбка за рыбкой, филе за филе. Никакая — пусть самая прекрасная — книга рецептов не сравнится с грамотно снятым видео. Рыбка за рыбкой, рыбка за рыбкой…
По зимнему свердловскому двору 1941-го года идет моя прабабушка Рахиль, прижимая к груди пакет. В каком-то жутком пальто и сером платке, одетая как нищенка, маленькая, худая семидесятилетняя старушка совершенно библейской красоты. «Тюлька по блату! — орут ей вслед дворовые пацаны, — Тюлька по блату!!!» В ее пакете нет и не может быть никакой тюльки, это слишком роскошная еда для безработных эвакуированных. В пакете наверняка кусок хлеба, может быть, немного лука или картошки. Мука? Тоже вряд ли — где они будут печь в своем доме барачного образца. Яйца, колбаса, мясо — призрачная мечта, царская еда, недостижимо прекрасная. Дома Рахиль ждет такая же красавица дочь Фира, внук-подросток Алик и пятилетняя внучка Элла.
А Башеллы — мамы Эллы и Алика — там нет, она под Томском, по 58-й статье. Немецкая шпионка, способствовавшая уничтожению Бадаевских складов. Невероятное везение, всего четыре года лагеря строгого режима. Всем давали по пятнадцать, минимум по десять лет, почему ей так мало? Скорее всего, дела амурные, понравилась следователю — она умела это делать, хотя назвать ее кокеткой язык не поворачивается. Кокетки не приезжали из Херсона в Москву поступать в 1-ю Московскую революционную пулеметную школу (она же школа кремлевских курсантов). Кокетки не подавляли Кронштадтский мятеж и не уходили из прославленной школы со словами: «Слишком много шагистики!» — чтобы тут же поступить на инженера в Школу красных командиров. В этой школе Башелла была единственной девушкой, так что она быстренько вышла замуж за самого старшего ученика, Михаила Токарева. В 1923 году она родила ему сына Вольку, Вольфрама (не спрашивайте), еще через пять лет — сына Алика, Альфреда. И в 1936 году — за год до того, как Токарева расстреляли, — дочку, самую любимую, Эллочку, Элеонору. На объявлении приговора она начала было протестовать: за что, мол, я ни в чем не виновата! Следователь зашипел на нее: заткнись, дура, только одно слово вякнешь, и влепят пятнашку по полной. Ей повезло даже с лагерем под Томском, это мужской лагерь, а она в женском технологическом отряде была инженером — и это давало ей совершенно другое положение.
Рахиль постепенно — день за днем — достает из сундука Фирины одежки. Там шикарные вещи, например, японское шелковое кимоно салатового цвета. Рахиль с Аликом ездят по деревням и меняют эти вещи на продукты (кимоно досталось председателю колхоза, он был счастлив, говорил — дочерям платья сошью).
Блондинка с YouTube почистила всю тюльку и начинает делать биточки. Берет несколько рыбок за хвостики и складывает их веером. Окунает в муку, потом в тесто. На плите уже шипит горячая сковорода — и веер в кляре отправляется прямиком в раскаленное масло.
В Одессе такие биточки делают еще из сардельки. Свежей, только что выловленной сарделькой — нет, это не толстенькая родственница сосиски, это младшая сестра сардинки, sardelle, черноморская килька — раньше торговали с лотков. С утра по дворам стоял крик: «Сарделька-сарделечка, свежая сарделечка!» До Херсона сарделька не доезжала, а в Днепре водится совсем другая рыба. И там, дома, Рахиль делала гефилте фиш из щуки, а мелкую рыбку просто жарила на сковороде в подсолнечном масле, обмакивая в муку с солью.
Биточков из тюлечки она не пробовала никогда в жизни.
