Блог редакции, из которого можно заключить, будто одна из причин оставаться в России в том, что сериал «Идиот» здесь показывают каждый день, а не раз в неделю, причем не по ящику. Впрочем, чтобы покинуть родину, надо знать, где пролегают ее границы. Знают не все. Ну ничего, самобытная же культура, и самодостаточная, вероятно.
Что держит нас здесь? Тысячи разных причин: могилы, детские площадки, родственники, Крым, запахи, книги, речь, деньги, воспоминания, несказанные слова, ощущение нужности, вид из окна.
Что заставляет остаться в городе, совершенно чужом, почти незнакомом, вернее, изменившемся до неузнаваемости?
Почему, пренебрегая опасностью для себя и детей, мы живем в месте опасном и малоприспособленном для жизни, где так же уютно, как на полузаброшенной окраинной стройке поздним ноябрьским вечером.
Мы дышим бензином, бессильно и безвольно клянем власть и соотечественников, утешаемся чужим солнцем и все равно всякий раз возвращаемся.
На самом деле, нас не держит ничего, кроме открытых границ.
Мне никогда не казались особо смешными анекдоты про эстонскую неспешность, но жизнь, как известно, намного богаче анекдотов. Пару недель назад по телевидению запустили сериал «Достоевский» (с Евгением Мироновым в главной роли). Впечатленная просмотром первой серии, на следующий вечер я в то же самое время сидела на диване в состоянии боевой готовности. На что муж заметил, что ожидания мои напрасны:
— Дорогая, ты в Эстонии. Следующая серия будет через неделю.
— Но почему?! — возмутилась я.
— Требуется время, чтобы неспешно осмыслить все увиденное.
Минут десять я подозревала, что надо мной издеваются, щелкала пультом и продолжала надеяться. Но муж был прав, ждать второй серии пришлось целую неделю. А теперь, запасаясь терпением до следующего понедельника, я думаю, может, они и правы, может, так и надо показывать сериалы, особенно про Федора Михайловича. Между первой и второй перечитать «Бедных людей», в ожидании третьей — освежить в памяти «Идиота». А там, глядишь, можно будет с гордостью сказать: просмотр сериалов меня облагораживает.
Эпиграф 1 (неполиткорректный)
Африканское племя в Камбодже
Итальянских похитило дожей.
Красных кхмеров элита
На последних сердита —
Бедным дожам она не поможет.
Эпиграф 2 (политкорректный)
Африканское племя в Камбодже
Итальянских не трогало дожей.
Красных кхмеров в калошах
И случайных прохожих
Африканцы не трогали тоже.
Я плохо знаю географию. Хотя моим классным руководителем с 5 по 10 класс был учитель географии. Наше с ним знакомство началось с того, что я не смогла найти на карте СССР Камчатку. Я бы, наверно, нашла ее рано или поздно, но учитель не захотел ждать, пока я проделаю путь от западной границы нашей Родины к ее восточным рубежам, и отправил меня, застрявшую на Урале, на место с незаслуженной тройкой.
С тех пор я, очередной раз уличенная в географическом невежестве, дежурно отшучиваюсь, что наука, мол, «не дворянская». А мне в ответ припоминают «Абхазия это Аджария» (сейчас прямо как политический манифест звучит) из рассказа Фазиля Искандера.
На этой неделе случился этот самый «очередной раз»: уговаривая шефа отпустить меня с занятий на фестиваль антропологического кино, я сообщила, что среди прочих намереваюсь посмотреть «очень интересный фильм про инициационный обряд одного африканского племени в Камбодже». У шефа, чьим любимым детским развлечением было перекраивание государственных границ в Атласе мира во имя восстановления исторической справедливости, случился приступ гомерического хохота. Заручившись моим любезным разрешением, он поведал об этой истории городу и миру посредством популярной соцсети.
Среди комментаторов оказалась финская дама, откровенно ужаснувшаяся такому невежеству. И тут вдруг я ощутила ответственность за репутацию отечественного образования в глазах мировой общественности. Как будто бы оно вдруг упало лицом — причем моим лицом — в грязь. Ну или село в лужу — тоже мною.
Стыдно мне, стыдно. Теперь я в Финляндию ни ногой. Надо бы найти ее на карте. Не подскажете, в каком полушарии искать?
Нобелевскую премию получил китайский писатель Ли Бо... Лу Синь... Лао Шэ... то есть этот, Мо Янь (настоящее имя — Гуань Мое). Никто его не читал, но практически не слышно криков «Да хто он такой?!» Китай внушает уважение — размером, численностью населения и количеством иероглифов.
Мо Яня называют магическим реалистом; и нобелевку ему дали за то, что в созданном им мире причудливо смешиваются фантазия и реальность, современность и фольклор. Термин «магический реализм», вначале понимавшийся очень узко и не относившийся к литературе, теперь применяется весьма широко. Приходилось даже читать о «нью-йоркском магическом реализме». Когда-то давно наивные латиноамериканцы писали, что магический реализм может быть только ихним, потому что латиноамериканских писателей вдохновляет сама природа. У других такой природы и пейзажей нет, стало быть, ничего магически-реалистичного им не написать. Ну прям. И в Сербии, и в Израиле, и, как оказалось, в Китае полно вдохновляющих мест. (Нью-йоркская подземка не отстает.)
В результате вдохновения национальная традиция сплетается с европейской модой, элементы мифа — с реальностью, пеликаны доставляют герою письма из далекой страны, вкус пищи меняется прямо во рту, время и пространство ведут себя причудливо, и все это описано блестящим завораживающим стилем. Скоро прочтем «Страну вина» и проверим.
А русский «магический реализм» — это Горчев. Такая вот у нас самобытная культура.
