На днях депутат Госдумы Светлана Горячева сказала буквально следующее:
«США на глазах всего изумленного мира развязывают одну бойню за другой. Так, видимо, разрешаются интересы "золотого миллиарда", но для войн нужен человеческий материал. В США был создан национальный орган по иностранному усыновлению […] И начался поток детей в Америку из разных, в том числе слаборазвитых стран, в том числе и из России. 60 тысяч сирот вывезено [...] И даже если одна десятая детей-сирот будет замучена, использована на трансплантацию органов или для сексуальных утех […] то все равно хватит тех пятидесяти тысяч, которые будут вербоваться для войны, даже и с Россией».
Эти слова напоминают сто тысяч подобных речей, которые мы слышали в детстве. Произносили их бесконечные какматери и какженщины. Но сегодня такие речи звучат гротескно. Слишком анахронично, слишком по-советски. Здесь с нами говорит коллективное бессознательное нашего несчастного народа, всей этой постсоветской общности, которая оставляет своих детей в роддомах и больницах, мучает и убивает их в детдомах, но, следуя правилам психологического переноса, обвиняет в этом Чужих, американцев. Здесь озвучен миф рода, первобытного коллектива, в котором воина хоронят вместе с семьей, убивая его жену, детей и прочих домочадцев. Примерно той же логикой руководствовался Сталин, когда заявлял, что «у нас нет пленных, а есть изменники Родины». Ведь и для этой прекрасной женщины, председателя комитета Госдумы по делам женщин, семьи и молодежи, усыновляемые дети — уже изменники.
Те же идеи заставляли сто лет назад депутатов другой государственной думы обвинять Чужих в убийстве христианских детей, с той лишь разницей, что угроза исходила не от американцев, а от жидов. И тогда, как и сейчас, это было ярким маркером душевной болезни общества, его одержимости разрушительными мифами. Но Николаю II все же хватило ума одобрить приговор суда, оправдавшего Бейлиса. И в этом смысле интересно продолжить сравнивать.
Мария Эндель
*
К теме «симметричного ответа». Если копнуть глубже дела Бейлиса и обратиться к классическому средневековому кровавому навету, мы обнаружим еще одну примечательную параллель. Автовиктимизация и поиск врага — как минимум сюжет зеркальный, как максимум — многоходовка, продолжающаяся из поколения в поколение, декларирующая ответственность потомков за вину предков, с рекуррентной темой крови. В истории кровавого навета схема жертва-враг-месть, возможно, воспроизводилась таким образом:
Христиане-крестоносцы идут в Св. Землю отвоевывать Гроб Господень и погибнуть в святой войне (жертвы), по дороге мстят евреям, распявшим Иисуса (враги) →
Евреи убивают себя и своих детей (жертвы), дабы крестоносцы (враги) не обратили их в христианство →
Христиане преследуют евреев за ритуальное убийство христианских детей (жертвы), полагая, что евреи (кровожадные враги), способные убить своих детей, тем паче способны расправиться с христианскими →
Евреи обращаются к Богу с просьбами покарать христиан (врагов) за то, что те на основании ложных обвинений преследуют невинных евреев (жертвы), отомстить за их кровь.
Параллель, в общем, ясна:
Американцы (враги) губят / используют российских детей (жертвы), и российская Госдума в качестве декларативной мести за детей (жертвы) и более близкой к реальности мести за себя (тоже жертвы) запрещает усыновление →
Либеральная общественность призывает, опять же, к мести за невинных детей (жертвы), «симметричной» местью видится недопуск виновных депутатов (враги) в Америку (земля, текущая молоком и медом? а голдене медине?), и, как звучало в некоторых призывах, не только самих депутатов, но и их родственников и детей (sic) →
Кроме того, либеральная общественность пытается привлечь на свою сторону индифферентный сегмент общества путем возложения на него ответственности за бездействие, равной ответственности врагов за злодейство, иными словами, возложения вины, возложения в весьма сильных выражениях: «Если вы ничего не сделаете по этому поводу, — говорит Маша Гессен, — то кровь этих детей будет и на ваших руках».
Для полноты схемы не хватает: «и на детях ваших».
Галина Зеленина
