Однажды в тель-авивском кафе я сидела рядом с двумя опаленными солнцем дамами — сарафаны в горох, шляпы, розовые плечи и белые полоски от бретелек, салат, вино, золотые кулоны в декольте. Сначала подумала, что они сестры, потом поняла, что познакомились на пляже, нашли друг друга и делятся впечатлениями.
— Ну, море так себе, — сказала первая дама, — я ожидала большего.
— Я тоже, — кивнула другая. — Как-то, знаете, однообразно — пришла, намазалась, лежишь. Возвращаешься в номер — и что? — вся, буквально вся сгорела.
Дамы неодобрительно посмотрели на море.
— С другой стороны — спасатели, — сказала первая дама.
— А что — спасатели? — спросила другая.
— Спасают, — мечтательно протянула первая. — Я уже три раза тонула.
В общем, я ее понимаю. Израильские пляжные спасатели стройны, смуглы и брутальны. Один сидит в будке с биноклем и бдительно следит за купальщиками и купальщицами, которые так и норовят покинуть безопасную зону, уплыть в открытое море, забраться на волнорез, вообще ведут себя неразумно. Поэтому спасатель постоянно начеку.
Вот ты скачешь в волнах, и вдруг над морем разносится: «Геверет, иди уже сюда, выходи, сегодня опасно». Или мое любимое: «Дорогая мадам, забирай в сторону Яффо, к Яффо греби!».
И что не перестает изумлять меня уже многие годы, так это то, как спасатели ранжируют отдыхающих. Одним они кричат на иврите, другим на английском, кому-то по-русски настоятельно советуют поберечь нервы — свои, своих родных и спасателей заодно. «Мужчина, — доносится из будки, увешанной полотенцами и купальными трусами, — мужчина, да, да, ты, плыви на голос!»
Если над пляжем развевается красный или черный флаг, второй спасатель плавает среди упорных купальщиков на лодке. Иногда катает красивых девушек. Однажды прокатил моего мелкого тогда еще ребенка Данечку, причем меня на лодку не пригласил, и я плыла следом как усталый нервный кит. Данечка махал мне рукой, а другой рукой уважительно держался за спасательскую ногу — на всякий случай.
— Хуже всего туристы, — объяснял мне спасатель, — я их, конечно, понимаю, вот они прилетели за свои деньги и хотят взять от моря все. Волна полтора метра, ты им кричишь — нет, все равно прут в эту волну как крейсер «Аврора» и тащат детей.
Спасатель смотрел на меня выразительно, я уже еле дышала, но все равно давала понять, хоть бровями, что нет, я не из таких и не тащу, а Данечка подбадривающее брызгал в меня водой.
— Или вот наши пенсионеры, — продолжал спасатель, — исключительно бодрые пенсионеры, пусть они будут здоровы. Но я прихожу на работу, смотрю — ну конечно, три розовые шапочки удаляются к горизонту. Я им кричу — дамы, берег в другой стороне. А они мне машут руками — и поди ты пойми, это они меня, извиняюсь, посылают или у них там случилась судорога на всю ногу. Крайне нервная работа, — закончил он, высаживая Данечку на берег, куда и меня очень кстати прибило волной. — Хотя есть и свои плюсы. Встречаются, например, красивые женщины. — Спасатель вздохнул. — Но тоже, понимаешь, прут в воду без всякого понятия, как козы.
— Козы не плавают, — авторитетно сказал Данечка.
— Правильно, — согласился спасатель. — Плавать не плавают, а в воду все равно прут.
И ушел в свою будку, высокий, стройный, в трусах в цветочек.
Целых два дня после общения со спасателем мы с Данечкой были очень дисциплинированными отдыхающими. А потом, конечно, расслабились и стали нарушать — ныряли не там, прыгали в волнах, даже пробовали уплыть за розовыми шапочками, но их разве догонишь. И ничего, конечно, с нами не случилось, не считая огромной сиреневой медузы, выехавшей из моря на моем колене. Но тут спасатели не виноваты, они, между прочим, всех предупреждали, что пришли медузы и не стоит лезть в воду, а то получишь, например, отменный ожог. Но их же никто не слушает, спасателей.
И когда мы с ожогом и Данечкой дохромали до будки, подвывая (я от ужаса, Данечка за компанию), тот самый спасатель в трусах в цветочек, намазывая меня чем-то лечебным, печально сказал:
— Видишь, геверет, никто себя не бережет. А знаешь, почему?
— Почему? — спросила я.
— Потому что дураки, — немедленно встрял невоспитанный Данечка.
— Вот именно, — сказал спасатель. — Умный мальчик, не то что некоторые.
