Некоторые не любят очереди — душно, долго, скандально, вокруг одни дураки и обязательно отдавят ногу. А я люблю. Я, может, как домосед и социофоб, только в очередях и познаю жизнь.
Отпуск закончился, впереди осень, мрак, бутерброды с докторской колбасой и пять лишних килограммов, будильник в шесть утра, школа, сын Данечка, который с ненавистью смотрит на носки и говорит, что за лето забыл, как их надевать, лень, тоска, зима близко. Я начинаю об этом думать уже в аэропорту, еще коричневая, с песком везде, с морским шумом в ушах и вкусом спелого авокадо на языке, мне хочется плакать и кричать: «Мама, забери меня обратно». И тут спасительные очереди в Бен-Гурионе: на досмотр, в дьюти-фри и самая любимая – перед посадкой в самолет.
– Я вам так скажу – этой стране больше нечего мне предложить, кроме тысячелетних Иисусовых троп.
– Ой, вы паломник? Я, например, паломник.
– А я культурная женщина, мы с экскурсией.
– Я влюбилась!
– Познакомились с кем-нибудь?
– В Тель-Авив влюбилась! Во-первых, в кафе завтраки подают круглосуточно.
– А вы за сколько кремики брали? А крестики? А сувениры?
– А вы в отеле что кушали?
– Творожную запеканку, салат и скумбрию. Скумбрия на завтрак! Хоть бы пельменей сварили.
– А у нас был кактус!
– Да там везде кактусы, у нас березы, а у этих кактусы.
– Нам на завтрак кактус давали!
– Я после этого Мертвого моря вся чешусь!
– А долго сидели?
– Ну как, целый день. Экскурсия же на день, надо успеть насидеться, для здоровья. Еще грязи, сероводород, массаж. Кожа потом как персик. Но чешется.
– Мне приятель перед отпуском сказал, что тут азартные игры запрещены, мы даже картишки на пляж не брали, лежали скучно. Еще сказал, что свинину тоже нельзя, а мы в предпоследний день зашли в какой-то магазин, «Маня» называется, а там и сервелат и все что хочешь.
– Нет, на Мертвом море не была принципиально. Знаете, я сама работаю в рекламе, продвигаю одну линию новой косметики, хотела бы, кстати, посоветовать кое-что для вашей кожи, волшебный эффект, с нано-частицами, технология будущего, возьмите визитку, так вот, название у моря очень неприятное, прямо отталкивающее, могли бы что-нибудь пооптимистичней придумать.
– На рынке, конечно, шумно, но такая еда лежит! И все предлагают попробовать, мы с мужем там полдня ходили, ничего не купили в итоге, потому что объелись.
– Бессовестно обсчитали в магазине с кремами, я пошла разбираться, у меня пять кремов, а в счете шесть. Деньги, конечно, вернули, но знаете, обидно, когда тебя обманывают соотечественники.
– Так они же израильтяне!
– Но говорят-то по-русски!
– В Эйлате понравилось, но тоже, знаете, с осадочком. Хотели для ребенка отломать на память коралл из Красного моря, а нам говорят – нельзя, это нарушает какую-то систему, купите в сувенирном магазине. Представляете, ребенку пожалели коралл!
– Да что коралл! Я в Бахайских садах хотела взять камешек – и то подошел служитель и попросил положить обратно.
– Со мной один познакомился, прошлись вдоль моря, поговорили, он сам из Питера, давно переехал, интеллигентный, выглядит молодо, а потом оказалось, что ему за восемьдесят! То есть совсем дедушка, а я только на пенсию вышла!
– А нас в Храм не хотели пускать!
– А что так?
– Сказали – нельзя с голыми плечами и ногами, а у самих жара +40.
Я люблю очереди. Но даже самые долгие из них когда-нибудь заканчиваются. Мы заходим в самолет, садимся, пристегиваем ремни, я смотрю в иллюминатор – где-то там море, авокадо, невероятные закаты, запретные кораллы, камешки, скумбрия и кактусы, где-то там лето, из которого мы улетаем каждый раз навсегда. Я привычно рыдаю на взлете в сына Данечку, тоскуя заранее по всему, что осталось внизу, и слышу, как на соседнем сидении маленький мальчик спрашивает у мамы:
– А чего тетя плачет?
Мама мальчика смотрит на меня, вздыхает и говорит:
– Тетя соскучилась по родине, тетя очень радуется, что возвращается домой.
