Европейский суд по правам человека вынес решение по Катынскому делу. Претензий к России у ЕСПЧ нет — за исключением того, что Россия не представила документов, необходимых для вынесения приговора. То есть вообще-то не выполнила свои обязательства по сотрудничеству с судом в расследовании дела о расстреле более двадцати тысяч польских пленных в Катынском лесу в марте 1940 года.
О том, что это все значит, «Букнику» рассказала Анна Ставицкая, адвокат польской стороны, родственников расстрелянных военнопленных.
Вводные данные:
1953 год — вступает в силу Европейская конвенция по правам человека.
1990 год — Михаил Горбачев признает, что ответственность за катынский расстрел несет НКВД, Россия возбуждает уголовное дело по факту расстрелов.
1998 год — Россия присоединяется к Европейской конвенции по правам человека.
2004 год — Начатое в 1990 году расследование прекращено — за смертью виновных.
2009 год — дело передано в Европейский суд по правам человека.
2012 год — ЕСПЧ решает, что российские власти не предоставили родственникам польских военнопленных достаточной информации о судьбе погибших. Вместе с тем по жалобе родственников решения не выносится. Адвокаты польской стороны обжалуют это решение в Большой палате Европейского суда.
Октябрь 2013 года — финал катынской истории.
Анна Немзер: Это последнее решение очень мало освещалось в прессе — такое ощущение, что прошло незамеченным. Появилась пара заголовков: «ЕСПЧ не имеет претензий к России в связи с Катынью». Что там на самом деле произошло и что все это значит?
Анна Ставицкая: Это было обжалование в Большой палате решения, принятого в апреле 2012 года. Тогда было отказано в удовлетворении жалобы по второй статье Европейской конвенции (право на жизнь). Мы написали в своей жалобе, что не было проведено эффективного расследования по делу. А дальше у нас был казус: мы обжаловали постановление о прекращении Катынского дела — оно было принято в 2009 году. И говорили, что это действие было совершено и после появления Европейской конвенции вообще, и после присоединения к ней России. Но Европейский суд не согласился с этим и счел в этой части жалобу не подлежащей удовлетворению, потому что сами катынские события произошли в 1940 году — то есть задолго до образования и Европейского суда, и Конвенции, и до российского присоединения к ней.
Да, надо признать: одно из условий приемлемости дела для Европейского суда — его «срок годности», то есть что действия совершены уже после ратификации Европейской конвенции. И суд не стал здесь отступать от своих правил. Но мы-то говорили о тех действиях, которые были совершены властями уже после принятия конвенции.
Европейский суд принял неожиданное для всех юристов решение — потому что он не только не признал нарушения второй статьи (право на жизнь), но и не признал нарушения третьей статьи (запрещение пыток), то есть еще ухудшил положение заявителей. Это очень редкий случай — и для меня поразительный. Зафиксировано в итоге было только одно нарушение российской стороны — о том, что она не представила документы, необходимые для рассмотрения этого дела. Многие судьи написали свое особое мнение, говоря о том, что это очень странный прецедент, который свидетельствует о том, что Европейский суд может принимать решения о повороте к худшему для заявителя.
АН: Я помню, что в апреле 2012 года трое из семи судей писали особое мнение, а в этот раз?
АС: Там был маленький состав, а здесь — я точно не помню, но по-моему, двенадцать были против удовлетворения жалобы, а семь — за.
АН: Какие именно документы российская сторона должна была представить и отказалась?
АС: В частности постановление о прекращении этого уголовного дела — под предлогом его секретности. Я его читала в уголовном деле, когда знакомилась с материалами: я была адвокатом по этому делу, и мне не имели права его не показать. И в принципе его признать секретным довольно сложно, потому что вся эта информация давно всем известна и об этом написана куча книг. Кроме того, у нас по закону о государственной тайне нельзя засекречивать документы, которые свидетельствуют о нарушении закона представителями власти. А все это постановление ровно о таких нарушениях и свидетельствует. Это постановление засекретили, я думаю, только по одной причине: когда в 2004 году было вынесено решение о прекращении уголовного дела, этот документ не был секретным, и там был очень широкий круг лиц, которых следствие сочло причастными к этому преступлению. Среди них был и Сталин.
А на данный момент круг лиц, которых правоохранительные органы считают причастными к этому делу, сузился очень сильно. Люди, расследующие это дело, адвокаты то есть, мы видим это изменение. И я думаю, что засекретили именно из-за перечня этих лиц.
Потому что помимо этого не к чему прицепиться, в этом постановлении изложены общеизвестные исторические факты — и засекречивать его не было никакой необходимости.
АН: Мы привыкли воспринимать Европейский суд как последний оплот справедливости — а это решение ломает все стереотипы и надежды.
АС: Это решение для меня загадка и большое потрясение. Это юристы такого уровня, что когда читаешь их решения обычно — сердце радуется юридической точности и выверенности.
Ну хорошо — по второй статье еще можно согласиться: есть принципы Европейского суда, можно понять, что они не хотят от них отступать, — корни дела действительно уходят в далекое прошлое. Но почему они повернули к худшему, я понять не могу. И обоснования у них какие-то странные: мол, все равно заявители знают, что их родственники были убиты представителями российской армии — их знание подкрепляется общедоступной информацией, поэтому оно и не должно было быть подкреплено какими-то решениями российских властей. И отсутствие этого решения поэтому не могло им причинить никакие страдания — ведь в принципе в глубине души они и так уже знают, что их родственники погибли в 1940-х годах и при таких-то обстоятельствах. У меня просто нет слов.
АН: Помимо прочего, это какая-то абсолютно неюридическая постановка вопроса. Что дальше? Насколько это окончательное решение?
АС: Это окончательное решение.
АН: То есть на этом следует сказать, что история с Катынью закрыта?
АС: Да. Все боятся — как наши власти, так и, получается, европейский суд — с юридической точки зрения признать очевидное. Но при этом вот что интересно: сам текст решения Европейского суда подтверждает то, что говорят родственники-заявители. У нас на официальном уровне так никто и не высказал свое однозначное мнение по этому поводу — только Горбачев, — не было сказано, что расстрел польских офицеров был совершен по приказу советских властей...
АН: А в ноябре 2011 года было вроде бы решение депутатов Госдумы — именно о признании вины советских властей?
АС: На судебном уровне у нас ничего так и не было сказано. А в решении Европейского суда об этом говорится как об установленном факте. И с исторической точки зрения это важный текст; как исторический документ — это круто. А как юридический — у меня нет слов.
