С раввином мы встретились возле его дома — он выгуливал пса в самом сердце благополучного Марьино. Вечерело и холодало, но повсюду царило чистое счастье — весна оживила иссушенный опустошающей зимой русский мир, и потоки улыбающихся людей шли кто на турники, кто в пивную, а кто просто гулять и радоваться закатному солнцу. Раввин в кипе и майке Pussy Riot, коварно сверкающий очками, да огромная надпись «A.C.A.B» на стене дома — вот и все, что напоминало о радикальном и реформаторском, в остальном мир вокруг был самозабвенно доволен собой и меняться явно не хотел.

Алексей Йесод, первый в России раввин-самосвят, считает себя хранителем духа марьинского гетто, где рабочая молодежь, члены креативного класса и гастарбайтеры вместе и по раздельности ищут выход из серости бытия в свете нефтяных факелов Капотни, повторяя судьбу еврейских разночинцев позапрошлого века, запертых в границы черты оседлости.

Йесод — публицист, независимый военный обозреватель, один из основателей ныне снесенного сквоттерского огорода «Красный Сион», сторонник построения «Второго Израиля» и убежденный евросоциалист. Он говорит о тех, кто пытается менять мир даже тогда, когда мир делает вид, что ему меняться не нужно: о таких же, как он сам, левых евреях.

Дмитрий Сидоров: Откуда у евреев вообще такой крен в левую сторону?

Алексей Йесод: Я тебя поправлю — крен евреев в левую, правую или иную стороны зависит от твоего угла зрения. Лично я убежден, что евреи не более других народов склонны к левым взглядам. Но в новейшее время прогрессивные идеи все чаще побеждают если не в жизни, то хотя бы на «поле битвы» идеологий. Вот и левое еврейство, внесшее в это значительный вклад, естественным образом имеет максимальную известность.

Д.С.: И даже как-то демонизировано.

А.Й.: Нет, скорее наоборот. В современном мире, где уже случилась научно-техническая революция и приняты новые нормы морали, где господство старых организованных религий серьезно ослаблено, можно говорить о победе в общественном пространстве левой, шире — прогрессивной, системы взглядов. Безусловно, еврейские левые — яркие фигуры, причастные к этой победе. Последние сто лет в каждой эпохе можно отыскать хотя бы одного такого «пророка», «красного Машиаха», если хотите, которому рукоплещет прогрессивная публика по всему миру. Это такие люди, как Ноам Хомский или алжирский сефард Жак Деррида. Даже Льва Троцкого можно в этот список включить.

Д.С.: Можно ли говорить о связи «красных Машиахов» с еврейской культурой, иудаизмом?

А.Й.: Безусловно, интернационализм, а порой и радикальный антинационализм, является интегральной частью левой мысли. В то же время большинство левых признают абсурдность полного отказа от национальной идентичности или игнорирования культуры, в которой ты был воспитан или которой принадлежишь по праву рождения. В конечном счете, мультикультурализм не может возникнуть на пустом месте. Показательна практика еврейских анархистов Лондона и Нью-Йорка 1920–1930-х, издававших свою прессу на идише, хотя на улицах они дрались бок о бок с местными рабочими — против фашистов, — а языком общения был английский.

Еврейские левые интеллектуалы во многом сохраняют интеллектуальные традиции, возникшие в ешивах тысячи лет назад. Даже сам иудаизм вполне по-левому демократичен и децентрализован — ни в одной деноминации нет Папы Римского, нет выстроенной вертикали власти; несмотря на конфликты между различными течениями, они ни разу не приводили к кровопролитным религиозным войнам.

Д.С.: Уточни, еврейские левые сейчас (или когда-то) апеллировали к еврейской религиозной мысли? К Торе или Талмуду?

А.Й.: Редко встречается прямое обращение, важно понимать, что еврейское левое движение всегда было формой преодоления традиционного еврейства, преодоления иудаизма. Оно, словно таран, пробивало стены гетто и, словно молот, крушило скорлупу, которую иудаизм создал вокруг евреев. Можно назвать это попыткой человека в смирительной рубашке порвать ее и прогрызть себе путь на волю, из «психушки», где каждый час твоего бытия размерен и поделен на монотонные ритуальные действия, а единственное лекарство — смерть. Для первых еврейских левых, если объединять их в одну группу, весь цимес был именно в преодолении идеи б-гоизбранности еврейского народа. Даже первые сионисты вышли из этой «шинели».

Д.С.: А сейчас у израильских левых такой же пафос?

А.Й.: Абсолютно. В Торе евреи названы «святым народом», «Ки ам кадош ата ля Гашем». Дословно это переводят как «Ты — святой народ для Г-спода», но мало кто знает, что «кадош» также значит «отделенный, изолированный». Опять стена, понимаешь? И вот в Израиле есть группа «Анархисты против стены». Понятно, они против конкретной пограничной стены выступают, но четко видна и отсылка к концепции «кадош» из священных иудейских книг. Сейчас прогрессивные левые в Израиле борются за размывание границ между евреями и арабами, да и за разрушение барьеров, отделяющих их от местных меньшинств — друзов, армян, даже африканских мигрантов. Сейчас множество людей из неблагополучных стран Африки преодолевает невероятные трудности, чтобы попасть в Израиль — одну из самых процветающих стран Ближнего Востока.

Д.С.: Кстати, о Южной Африке — это же левые евреи ЮАР в свое время боролись за отмену апартеида?

А.Й.: Есть известный пример. На процессе, который закончился пожизненным приговором для Нельсона Манделы и других членов Африканского национального Конгресса, черных революционеров защищали адвокаты-евреи, на скамье подсудимых было двое белых — тоже евреи. А самое интересное — прокурор был тоже еврей. Его звали Перси Ютар, это был уважаемый человек в еврейской общине ЮАР. На том процессе Мандела произнес знаменитую речь «Я готов к смерти», а Ютар обвинил подсудимых в подготовке терактов. По его словам, взрывчатки хватило бы, чтобы поднять на воздух самый большой город страны.

Так что — да, было немало еврейских социалистов и коммунистов, которые боролись с режимом апартеида. Такие как потомок литваков Джо Слово, руливший местной компартией. Философ Деррида, про которого мы вспоминали, посвятил книгу «Призраки Маркса» главе вооруженного крыла черных революционеров «Копье нации» и борцу с апартеидом Крису Хани, убитому праворадикалом, трижды прострелившим ему голову.

Но не надо забывать, что многие евреи вполне открыто поддерживали апартеид, а когда ему пришел конец, уехали в Израиль, и не куда-то, а в поселения Западного берега реки Иордан, спорные территории, которые представляют из себя такой Дикий Запад, фронтир. Фронтир не только Израиля, но и во многом всего Западного мира; эти поселения на оспариваемых территориях не признаются международным законом. У них нет хоть какого-то правового статуса нигде, кроме, собственно, Израиля. Впрочем, и там они не признаются частью государства.

Д.С.: Вполне как анархистские коммуны.

А.Й.: Эти поселения не похожи на то, что понимали под коммунами практики анархизма. Если хочешь, можно записать их в национал-анархизм, который многие анархисты считают способом продать ультраправую идеологию в нарядной обертке. Характерным примером такого нестандартного анархизма можно назвать «молодежь холмов». Это неформальное движение юных поселенцев, которые самовольно захватывают высоты на палестинской земле и строят там небольшие форпосты. Да, это можно назвать радикальным сквотированием, если хочешь. Правда, местных левых возмущает, что эти национал-сквоттеры в кипах считают землю палестинцев по определению незанятой.

Сейчас в мире существует определенный общественный консенсус, созданный, кстати, во многом благодаря израильским и еврейским левым, который сводится к тому, что поселенцы — оккупанты и нарушают права палестинцев вплоть до воспроизводства некоторых практик апартеида.

Д.С.: Синай наш?

А.Й.: Синай наш, да. Тут можно вспомнить курьезного персонажа, раввина Аврома Шмулевича, основателя движения гиперсионизма и партии «Беад Арцейну» («За родину!» — ивр.). Сейчас его уже плохо помнят, но раньше он был популярен, особенно в русскоязычном сегменте Livejournal.com. При рождении его звали Никита Демин, сам он наполовину казак, наполовину — по матери — еврей. Был активным участником почти всех постперестроечных диссидентских движений в России — вроде бы дрался с активистами «Памяти», а может, наоборот.

Д.С.: То есть любил их?

А.Й.: Это кажется странным, но есть неоспоримые факты. В середине нулевых Шмулевич встречается с Дмитрием Румянцевым, лидером маргинальной Национал-социалистической организации (НСО). Сейчас часть этой группировки сидит за всевозможные акты терроризма, там есть пожизненные сроки, а тогда это была вполне успешная тусовка русских нацистов, выступавшая за чистоту расы, против миграции и так далее.

Д.С.: И Шмулевич все это поддерживал?

А.Й.: Видимо, да, и НСО взамен отвергала типичный для любого нацизма антисемитизм. Румянцев берет у Шмулевича интервью для сайта НСО и даже жмет ему руку — это видно на фотографии, где улыбающийся длиннобородый Шмулевич в кипе стоит с лидером неонацистов на фоне флага НСО, сильно напоминающего флаг Третьего Рейха. Впрочем, Шмулевич и сам — глава праворадикальной группировки, этакой израильской «Памяти».

Д.С.: Сионистской?

А.Й.: Нет, в том-то и дело. Классический сионизм он отверг ради гиперсионизма, его собственного изобретения. Смысл гиперсионизма в том, что обычный маленький Израиль евреям не нужен, а нужен им, якобы, Великий Израиль, «от Рио-Гранде до Хуанхэ». Это, конечно, шутка, но он на полном серьезе предлагал заняться созданием «еврейского мира», который соберет под единой властью части древнего еврейского государства.

Д.С.: Прямо до Хазарии?

А.Й.: Нет, в библейском понимании. По его мнению, евреям принадлежат территории многих арабских стран — Сирии, Ирака, даже Ирана.

Д. С.: Значит, до Дамаска.

А.Й.: Это как минимум. И до Багдада, и далее. Он думал собрать в Израиле все мировое еврейство, все 14 миллионов человек, и заселять ими земли, добытые, конечно, военным путем. Такой вот тебе «крен влево».

Д.С.: Ладно, Шмулевич — это одна крайность, а «Юнити» или «Анархисты против стены» — другая, расскажи вот про это.

А.Й.: Да, в Израиле немало новых левых и анархистов. Это действительно другая крайность — люди, которые ненавидят любое проявление израильского милитаризма и сионизма. Это и «отказники», не желающие служить в призывной армии, и активисты, которые вместе с палестинцами выступают против силовиков во время демонстраций у разделительной стены и в деревнях, где сносят дома местных жителей. Они придерживаются принципа, которому мейнстримный левый анархизм следует уже сто лет — будь против наций, против национализма и против государств. В лучшем случае они выступают за создание «Исратины», общего государства евреев и арабов. Весьма агрессивная публика, их стихия — это подпольные концерты, антиправительственные митинги и драки с полицией.

Д.С.: То есть это национал-предатели.

А.Й.: Да, местные правые уже давно называют их национал-предателями. Давай только не будем забывать, что не все левые— панки, футбольные фанаты или радикальные анархисты. Есть и более умеренные. Им, впрочем, тоже нередко достаются обидные клички от правого лагеря. Один из боевых кличей русскоязычных правых: «Левый — значит, подлый».

Д.С.: А какая сейчас официальная левая идеология в Израиле? Трудовой сионизм?

А.Й.: Скажем так, сам сионизм по своей сути — очень левое течение. Кто правил Израилем первые 30 лет? Нет, я не про царя Давида. Партия «Авода» («Труд, работа», — ивр.), классическая социал-демократическая партия и главный столп сионизма. В свое время израильские лейбористы дрались не на жизнь, а на смерть с правым крылом сионизма — ревизионистами Зеева Жаботинского.

Представь себе, в годы борьбы за независимость Израиля правые были в меньшинстве. Позже ситуация сильно изменилась — скажем, последователь Жаботинского Ицхак Шамир стал премьер-министром страны. Это бывший командир партизан «Лехи», действовавших на территории Палестины в сороковые годы. «Лехи» — это национал-анархистская, для кого-то даже фашистская, группа. Ее основал безумный поэт Авраам Штерн с позывным «Яир»; в одной из поэм он сравнивает свой пистолет с молитвенником, который раввин несет в синагогу. Штерн был убит британцами на конспиративной квартире несколькими выстрелами в спину.

Д.С.: Можно сравнить израильских «лейбористов» с личностями вроде Шимона Дубнова?

А.Й.: Нет, Семен Маркович Дубнов — это другой колер. Он ярчайший представитель фолькизма — идеи создания широкой автономии еврейского народа в Европе. По его мнению, евреи не должны строить утопические проекты где-то в Израиле, они должны создавать «Израили» на местах. Фолькисты активно участвовали в политической жизни стран, где они жили. Мне это движение очень близко, я разделяю многие его идеи. Да, он тоже был человеком прогрессивных взглядов, и в фолькизме очень заметны социальные нотки. Но это не большевизм, фолькисты близки к современным «новым левым».

Д.С.: Евросоциалисты?

А.Й.: Да, вполне! Конечно, евросоциалисты — это широкое понятие, но я бы от фолькизма, в том числе, повел историю современной социал-демократии. Природный социализм, имеющие некоторые культурные особенности, похож, допустим, на скандинавскую модель устройства общества. Давай только не забывать, что евросоциалисты в России — прежде всего сторонники современного европейского социализма, а не еврейского.

Д.С.: Вот конкретно ты — еврейский социалист или евросоциалист-еврей?

А.Й.: Человек может совмещать несколько идентичностей. Я и фолькист, и сторонник идеи, что социальное государство — лучший вариант развития общества, еврейского или любого другого. Эта модель не должна и не может быть привязана к какому-то одному народу. Социализм — это желание не быть скотом. Я не хочу быть еврейским скотом, а я считаю, что есть такие люди — прежде всего те, кого бард Александр Галич умолял «не шить ливреи». Желание не оскотиниться прежде всего, потом уже — духовные скрепы.

Д.С.: А почему тогда «Красный Сион»?

А.Й.: (смеется) Потому что в тогдашнее «еврейское подполье» я пришел, в общем-то, как правый. Мы с известным нынче рэппером Oxxxymiron видели наш народ как сборище антисистемщиков, пассионариев, боксеров и гангстеров. Мы пытались создать сообщество для тех, кто причислял себя к евреям, но не ассоциировал себя с шаблонным еврейством, еврейством ортодоксов, бюрократов и патриотов одной страны. Противостояли и «рехнувшимся», как мы тогда писали, левакам. Это был, так сказать, «Белый Сион» (хохочет). В наших мечтах крепкие молодые ребята объединялись в еврейские штурмовые отряды, били татухи, антисемитов и нацистов.

А потом пришла вторая стадия, стадия отрезвления, если хочешь. Мы, естественно, были дико прошаренной публикой и еще 10 лет назад общались через интернет. И вот, как-то провели сбор «штурмового отряда» в реале и убедились, что «штурмовики» на деле — журналисты, поэты, писатели и музыканты. Может, и крепкие ребята, но не уличная шпана.

Так мы отказались от переосмысления еврейства через агрессию, что неминуемо привело бы к возникновению карликового клона сионизма. На этом этапе возобладали идеи гуманизма, борьбы за справедливость в широком смысле. Важную роль в этом сыграл берлинский художник-акционист Илья Рывкин, знаток Каббалы и Маркса.

Но «Красный Сион» остался бы химерой, если бы не участие Павла Пряникова, евросоциалиста, просветителя и человека поистине энциклопедических знаний. Именно он основал в центре Москвы сквоттерский огород «Красный Сион», на полях которого мы работали, словно первые кибуцники (смеется). Отголосок многовековой аграрной мечты еврейского народа в сердце мегаполиса XXI века. Позже, благодаря опять же Паше, площадка для игры в петанк стала одной из точек сбора левых активистов и ашкеназов. Паша — удивительный человек и организатор. Он потомок древнего рода старообрядцев и хасидской династии, и в нем, словно в зеркале, отражается парадокс русской жизни.

Д.С.: О чем я и говорил — еврейский крен влево. Взять вот других знаменитых русскоязычных леваков — Вербицкого того же, Шиитмана.

А.Й.: Ты позволь им самим решать, записывать их в евреи или нет. Связь с еврейской традицией они, безусловно, сохраняют и позитивно относятся к развитию еврейской культуры, но не ограничивают себя никакими этническими ярлыками. Любой деятель левого движения в первую очередь левый, а потом только русский, немец, мулат или еврей. В то же время Саша Володарский ⁽¹⁾×(1) Шиитман называл себя ребе, а однажды показательно съел свою кипу. Это был скорее черный юмор, чем серьезный ритуал, но его корни лежат в древних каббалистических практиках.

Д.С.: Это как Троцкий, использующий сюжеты из Торы в спорах с Радеком о перманентной революции.

А.Й.: Тут нечему удивляться. Бронштейн-Троцкий — выходец из богатой еврейской семьи, естественно, какие-то вещи закрепились. Но, в целом, он был абсолютно светским человеком. Лейб Бронштейн — очень хороший пример человека, отошедшего от ортодоксального иудаизма и воплощавшего его теории в жизнь, оставаясь при этом убежденным интернационалистом. Есть хорошая майса, как главный раввин Москвы пришел к Троцкому и обратился к нему как к еврею с просьбой использовать Красную армию для прекращения погромов. Троцкий отказал. «Вы ошибаетесь, я социал-демократ. Это все», — сказал он. А раввин ответил: «Троцкие сделали революцию, а Бронштейны расплачиваются».

Это нас выводит к тому, что вот есть какой-то еврейский мейнстрим, как в песне Галича про «ой, не шейте вы, евреи, ливреи», с сионизмом, ортодоксами и другими какими-то эксклюзивно еврейскими движками — Пурим, Песах, кошерная еда — вот это все, — а есть еврейское подполье, попытка все эти еврейские практики как-то переосмыслить, причем настолько, что если бы такое переосмысление было внутри, например, ислама, условный ИГИЛ всех этих людей давно бы заживо сжег в клетке.

Спасает то, что иудаизм все-таки достаточно мирная религия, да и, как я уже говорил, слишком децентрализованная — тут просто нет такого рычага воздействия, нет внутреннего ИГИЛа, который приходит и сжигает тебя. При этом я считаю, что тот же Шиитман, съедающий кипу и занимающийся публичным сексом, сделал для еврейской традиции куда больше, чем сотня иных раввинов. Люблю его.

Д.С.: Еще вот что — актер Борис Годунов, например, всеми силами отрицал свою русскость, но воспринимали его все равно как русского актера. Так же и с леваками-евреями, нет?

А.Й.: Многие еврейские левые воспринимаются именно как еврейские левые, сами того не желая. Прекрасный тому пример — активисты, которые не просто порывают с еврейской традицией, а выступают с антиеврейских, даже уже не антисионистских, позиций. Может, ты слышал про Исраэля Шамира — вот идеальный пример.

Д.С.: Что бы ты хотел напоследок рассказать важного о «Красном Сионе» и «Втором Израиле»?

А.Й.: Это альтернативный путь развития еврейской мысли. Попытка с левой позиции переосмыслить консенсус, что вот есть сионизм, еврейский национализм, который привел к созданию государства Израиль, и вне него евреи — разделенный народ, непонятные люди, живущие в каком-то своем замкнутом мирке, образующие какие-то зловещие зоги, ложи и другие заговоры. Нет ничего страшнее отсутствия свободы выбора! Почему евреи — один из самых мультикультурных народов в мире, включающий в себя ашкеназов, сефардов, марроканцев, фалаша — должны ютиться в границах одной небольшой страны? Нам не нужен один Великий Израиль, мы хотим 20 свободных еврейских автономий!
Мы требуем изменений не только от иудаизма или сионизма, но и от еврейского левого движения, особенного — построенного на отрицании еврейства. «Красный Сион» намерен вырваться из замкнутого круга, круга ассимиляции, клерикализма, шовинизма и напускной политкорректности.