Намедни в фейсбучном холиваре, посвященном занижению оценок московским выпускникам на литературе и русском языке, в холиваре, в котором учителя, журналисты и родители с филологическим образованием удивлялись абсурдности проверки, появилась дама из «образованцев» и обратилась ко мне лично с убийственной, по ее мнению, филиппикой: «Вы, будучи либералом, наверняка даете ребенку читать все, о чем здесь говорится. Ребенка своего пожалейте!»

Филиппику обнаружил как раз ребенок, с удовольствием обновлявший страничку в моем телефоне. Мы в этот момент стояли в очереди на апелляцию. «Ага! — радостно завопил сын. — Ты, будучи либералом, меня не жалеешь и показываешь, какие же идиоты бывают среди проверяющих! Смотри, кстати, сколько она ошибок наляпала». И заржал, как гиена. И я тоже заржала.
На языке образованской дамы это называется либеральничаньем, неправильной и даже вредной семейной моделью. На нашем языке это называется по-другому. Как — это мой младшенький давно сформулировал. Когда-то сын внезапно заговорил о родственных и дружеских взаимоотношениях. «Все-таки хорошо, — сказал ребенок, — что у нас в семье отношения больше дружеские, чем родственные».

Родственными отношениями он называет традиционную семейную модель: почтение к старшим, жесткую семейную иерархию, в которой все четко расписано, у каждого есть свои обязанности, в квартире чисто, а еду принято готовить три раза в день.
Я видела такие семьи. Я даже видела семью, где маму принято было называть на «вы». Правда, эта мама родилась еще до революции, а сын ее, одноклассник моего папы, от своих детей подобного не требовал никогда. Да и странно было бы нам, детям шестидесятников, обращаться к своим родителям на «вы».

Впрочем, в нашем детстве традиционная модель семьи с традиционными иерархическими взаимоотношениями все равно господствовала над всеми прочими. Помнится, мои одноклассники завидовали мне, потому что я даже в младшем подростковом возрасте могла со своими родителями конструктивно спорить, играть, сидеть за столом с гостями и участвовать в общих разговорах. Мои родители всегда были недостаточно серьезными для того, чтобы требовать неукоснительного соблюдения иерархии.

Зато они совершенно не стеснялись со мной дружить.

Ну, конечно, и с компанией моим родителям тоже повезло. Потому что кроме того самого почтительного папиного одноклассника и других «традиционалистов», были у них друзья, которые никогда не разделяли детских и взрослых компаний. Они представлялись друзьям своих детей по имени без отчества и без непременного «тетя-дядя». Они с одинаковым интересом и уважением относились ко всем независимо от возраста и никогда не вели с младшими традиционных «родительских» бесед об учебе, планах на будущее и прочей лабуде (ну, со своими-то, конечно, вели, но на всеобщее обозрение не выставляли, да и делали это как-то так, что я ни разу не слышала от их сыновей жалоб на то, что родители забодали по мозгам ездить), зато говорили о вещах действительно интересных.

Думаю, что вот эта вневозрастная дружба (которая, надо сказать, продолжается до сих пор) очень сильно на меня повлияла. И уж, конечно, укрепила в убеждении, что мои родители со своими «странными» понятиями не одиноки.

Спустя тридцать лет я вижу, что во многих семьях сегодня детско-родительские отношения выстроены примерно так, как они были выстроены в моей родительской семье. Доверия и интереса к ребенку как к полноценному человеку становится все больше. Оттого все архаичнее, кстати, выглядит школа с ее традиционной жесткой иерархией и требованием безусловного уважения к старшим и полного подчинения им при полном неуважении к младшим.

Мой младший ребенок в школьную структуру вписываться не мог и не хотел. Видимо, потому что я, наученная в детстве плохому (или, по крайней мере, необычному), совершенно не собиралась насиловать себя, выстраивать какие-либо «традиционные взаимоотношения», отгонять детей от взрослого стола и взрослых разговоров и вообще вести себя «по-матерински». Ну и еще потому, что мои дети, оба, умудряются меня смешить даже тогда, когда я пытаюсь от них добиться выполнения каких-нибудь хозяйственных дел или еще чего-то столь же скучного.

В традиционной семейной модели есть, конечно же, здравое зерно: поручения должны выполняться, не все взрослые разговоры предназначены для детских ушей, а старшее поколение хочет почтения.

Иногда даже в ущерб общепринятым нормам.

Вот и опять. На днях, во время торжественного вручения аттестатов, мы с ребенком беспрерывно обменивались ехидными смс-ками из разных концов школьного актового зала.

Разве ж это традиционные детско-родительские отношения?