Во второй части своей дилогии Джонатан Коу распутывает те клубки, что запутал в первой его части – романе «Клуб ракалий». Мы снова встречаем персонажей, повзрослевших почти на два десятилетия и словно сошедших с веб-страниц сайта «Одноклассники». Начало 2000-х – эпоха Тони Блэра, со всеми ее социально-политическими атрибутами: двойными стандартами, кампанией по борьбе с терроризмом, войной в Ираке, возрождающимся неонацизмом.

Задатки, проявившиеся у героев еще в школьные годы, теперь наконец-то обретают завершенность. Пол Тракаллей становится видным политиком, одной из центральных фигур правящей лейбористской партии, воплощая в себе ее противоречивость и беспринципность. Его брат Бенджамен, подававший в юности большие надежды (очевидно, alter ego самого Коу), так и не дописал свой многостраничный роман и разочаровался в религии. В «Клубе ракалий» был знаменательный эпизод с плавками – когда Бен, забыв дома плавки, мистическим образом обнаружил чьи-то чужие в шкафчике, дверь которого приоткрылась от сквозняка – и после этого уверовал. Теперь же неожиданно выясняется, что этот чудодейственный предмет одежды был подброшен в раздевалку неким поэтом-гомосексуалистом, приехавшим в школу с выступлением, а Господь Бог тут ни при чем. И впрямь серьезный повод для того, чтобы утратить веру!

Клэр находит ключ еще к одной загадке – тайне исчезновения своей сестры Мириам. Оказывается, Мириам явилась случайной свидетельницей расправы английских рабочих над ирландцем, и за это ее попросту «убрали». Человек – лишь пешка в игре безжалостных политических сил, и Клэр не держит зла на исполнителей чужой воли, не пытается им отомстить.

Шон (впоследствии – Джон) Гардинг, «анархист» и острослов, веселивший и шокировавший своими выходками всю школу, стал паранойяльным идеологом неонацистской организации. Начиналось-то все с милых пародий и заигрывания с декадентским националистическим «дискурсом»:

…Мне подумалось, что определенного сорта бедолаги, а также горемыки-извращенцы – к примеру, заключенные, отбывающие длительный срок в колонии строгого режима, либо престарелые монахи-бенедиктинцы с серьезными дефектами зрения – способны, хлебнув крепкого напитка, отыскать в обнаженных формах Глэдис нечто, что в конце долгого изнурительного дня покажется их изголодавшемуся нёбу деликатесом. Поэтому я решил опубликовать снимки; немного времени спустя я подал их в качестве темы в первом выпуске моего нового издательского начинания – журнала под названием «Арийские прелести» – в котором лучшие образцы жесткого порно перемежались с самыми актуальными неонацистскими новостями, очерками и комментариями и который, по неведомым мне по сей день причинам, так и не захватил воображение читающей публики.
А закончилось – низкопробной мистикой, теорией заговора и антисемитскими бреднями:

Бизнесмены и политики задумали увековечить зло и материалистическую культуру, основанную на ростовщичестве, и, разумеется, за всем этим стоят евреи… Гардинг бубнил, что Аль-Каида и арийские воины по сути находятся по одну сторону баррикад, ибо их истинный враг – Америка и сионисты, которые правят миром, но я уже перестал слушать.
Во второй части Коу продолжает и развивает тему «выключенности из общества и окружающей реальности», особенно это касается главного героя - Бенджамена. В первом томе он «спрятался» в религию, но теперь это укрытие разрушено, и ему приходится принимать решение, которого пытался избежать в юности:

… он прочел английские газеты – которых давным-давно в руки не брал – и узнал, что не только Америка и Британия оккупировали Ирак без санкции ООН, но и Багдад уже готов сдаться союзным войскам. Равнодушие, с которым он воспринял эти новости, встревожило его. Ему хотелось что-нибудь почувствовать. И он понял, что достиг поворотной точки: настала пора либо воссоединяться с остальным человечеством, либо окончательно замкнуться в изоляции.
В целом, роман мог бы послужить благодатным материалом для добротной мыльной оперы (точнее, для ее второго сезона): в нем масса колоритных типажей и увлекательных ситуаций. Коу благоговейно наследует традициям своих знаменитых предшественников прошлого (и даже позапрошлого) века – в частности, Джона Голсуорси, - разумеется, с поправкой на современность. Он занимает вполне «умеренную» позицию с точки зрения как эстетических, так и политических предпочтений, старательно избегая каких-либо уклонов, крайностей и художественных излишеств, – само воплощение чисто английского здравомыслия.

В своей саге о жизни британского мидл-класса Коу изображает его без особых прикрас, хотя и с нескрываемой любовью. Даже несмотря на эпизод, где многие герои романа участвуют в демонстрации против закрытия завода, все они выступают скорее жертвами, нежели активными участниками исторического процесса, и хорошо осознают свою беспомощность. В старой доброй Англии по-прежнему не наблюдается принципиальной разницы между консерваторами и лейбористами, кто бы из них ни стоял у власти; по-прежнему сильны маргинальные ультраправые настроения и призывы «возродить Альбион» (по-прежнему не получающие широкой народной поддержки), а люди по-прежнему влюбляются, женятся и разводятся, теряют и находят друг друга, обольщаются и разочаровываются…
А что же Багдад? В Багдаде, как всегда, неспокойно. Но он – далеко.

Еще Британия:

День рождения в Лондоне
Просто день в Ливерпуле
Английские ученые