«Если рай существует» — именно так в оригинале называется роман израильского писателя Рона Лешема, в русском переводе получивший название «Бофор» и недавно вышедший в издательстве «Змора-Бейтан» в переводе Зеэва Бен-Арье. Наверное, издатели правы. Книга получила литературную премию «Сапир» в 2006-м, через год после выхода, в 2007-м была экранизирована, и картина с успехом прошла в прокате. Фильм получил «Серебряного медведя» на Берлинском фестивале и номинировался на «Оскара». «Бофор» знаком русскоязычным зрителям, и, возможно, поэтому русский вариант книги называется так же, как фильм.

А возможно, причина другая. Просто книг о рае, обретенном и потерянном, много. А вот о Бофоре — старинной крепости крестоносцев в Ливане, долго бывшей опорным пунктом израильской армии и, может быть, самом опасном месте в тех краях, — до недавнего времени книг не было.

Военная проза. Тексты подобного рода и жанра редки в израильской литературе; удачных почти нет. За последние годы — разве что книга Хаима Сабато «Выверить прицел» о Войне Судного дня (переведенная, кстати, на русский). Казалось бы — феномен. Как же так: страна воюет все время, начиная с рождения (да что там — задолго до рождения), а в ее литературе отсутствуют хорошие книги о войне. Не триллеры, не боевики или военные детективы (этого как раз хватает), а романы, чьи авторы пытались бы передать ощущения совсем молодых людей, которые оказались на войне, стреляют во врагов — и встречают вражеские пули. Принимают войну как образ жизни и постепенно привыкают к ней, даже начинают ее любить. Один из самых знаменитых романов мировой литературы в этом жанре так и назывался — «Возлюбивший войну» Джона Херси. Словом, удивительно, сколь мало в Израиле «окопной литературы».

Может быть, поэтому — а еще потому, что военная тематика вызывает постоянные жаркие споры в израильских СМИ, — я отнесся к книге Рона Лешема настороженно. К тому же, речь в ней идет о Ливане, вернее — о последних днях пребывания там израильской армии.

Действие разворачивается в форте Бофор, одном из опорных израильских пунктов, едва ли не самом важном и опасном. Главный герой и рассказчик – младший офицер, командир отделения, которому впервые предстоит полностью распоряжаться жизнями своих товарищей и почти ровесников — Лиразу Либерти, ставшему в армии Эрезом. Мы видим события глазами молодого уроженца Афулы, израильского провинциала, связавшего свою судьбу с армией.

И рассказчик, и его товарищи – в сущности, мальчишки, им по восемнадцать--двадцать лет. Они и ведут себя как мальчишки, вдруг брошенные кем-то взрослым и строгим во взрослую жизнь. Для них армейская служба непременно содержит элемент игры — как же иначе в таком возрасте? Все они играют: Лираз — в сурового ветерана, опытного и немногословного. Его ближайший друг Ошри цепляет маску философа-циника, постоянно подмечая абсурдные черты окружающей действительности и абсурдность самого своего пребывания в бетонных стенах Бофора. Играет Зив, появляясь на посту в пацифистской футболке «Шалом Ахшав». Играет Зитлауи, снимая фильм о жизни в Бофоре для возлюбленной своего друга Шпицера — и для себя заодно, пытаясь при этом подражать развязной манере профессиональных телевизионщиков.

С Зитлауи связан интересный сюжетный ход. Лешем делает его автором армейского сленга, и на нескольких страницах романа растолковывает словечки, придуманные этим героем. И это уже авторская игра, потому что Зитлауи — вымышленный персонаж, в общем-то, собирательный. Он никак не может быть автором реального сленга израильской армии — пусть даже только в одном ее подразделении. Словом, все играют, включая автора. Кроме одного — Ривера, санитара пункта. И это понятно: он имеет дело со смертью.

А потом однажды игра прекращается. Мальчишки надевают бронежилеты и каски, берут оружие и уходят в темноту, туда, где их ждет враг. Противник не показан в романе (да и в фильме тоже), и это, пожалуй, еще одна из удач автора. Враг (его называют «Хизбалла», «террористы», а то и словечком покрепче) не персонифицирован, у него нет лица, рук — это затаившаяся в темноте смерть. Наверное, в военных операциях, выпавших на долю героев «Бофора», есть какой-то смысл. Наверное, он прекрасно известен полковникам и генералам в штабах. Но здесь есть лишь одно: уйти в ночь, выполнить задание (хотя меньше всего в книге говорится о самих заданиях) — и вернуться. Вернуться вместе с друзьями.

Они уходят во тьму, туда, где играть нельзя. Тьма — она безусловна и жестока. Гибнет пацифист Зив. Тяжелейшее ранение получает философ Ошри. Умирает от смертельного ранения Зитлауи, лингвист… «Он уже не…» – о каждом из них говорит рассказчик. Зив уже не поедет с подругой в Америку. Зитлауи уже не наведет камеру, не начнет кривляться и манерничать.

Уходящие друзья — не просто друзья, это ипостаси, отражения «я» главного героя-рассказчика. Погибая, они поселяются в его памяти, в его мыслях — уже навсегда. Можно уйти из Ливана, но из прошлого уйти нельзя. Прошлое никогда не остается в прошлом, оно всегда при нас.

Дочитав роман, я, кажется, нашел ответ на вопрос, почему так мало книг о войне в современной израильской литературе. Традиционная военная проза требует осмысления, требует иного ритма жизни. «На Западном фронте без перемен» или «Огонь», «В окопах Сталинграда» или «Молодые львы» могли появиться, только когда обществу стало понятно: война закончилась. Люди вернулись к действительности иного рода. Без взрывов и выстрелов, без затаившейся смерти. Можно осмыслить недавнее прошлое — но именно как прошлое.

В Израиле так не получается. Война началась давным-давно, задолго до возникновения страны — и не закончена до сих пор. Она называется Шестидневной, Ливанской, операцией «Защитная стена» или операцией «Литой свинец». Но это — одна война, просто разные ее периоды. Это очень четко и точно показывает заключительная часть книги. Те же ребята, что ушли из Ливана, теперь воюют в Газе. Те же проблемы. Тот же армейский быт. Ничего не изменилось.

Только герой скучает по Бофору.
Словно Адам по утерянному раю.

Еще о войне:

С повседневностью
С собственной совестью
Со всем миром