Джорджо Бассани – мастер подробностей, король мелочей, каждый его рассказ начинается с детали, задающей настроение и темп истории. В рассказе «Лида Мантовани» — листья столетней магнолии посреди сада. Черные, блестящие, словно смазанные маслом, они похожи на росчерк в конце письма, знак на могильной плите, мемориальную доску со старого дома. Листья облетают с деревьев; люди облетают с веток своего рода: вот девушка рождает ребенка, вот она возвращается к матери, вот умирает мать, а сын подрастает, и скоро найдется другая девушка, которая будет с восхищением смотреть в его черные, блестящие, словно смазанные маслом глаза.

«Прогулка перед ужином» начинается со старой открытки, сделанной по фотографии. Мальчик-слуга на пороге цирюльни, собака перед входом в мясную лавку, бегущий через перекресток школьник – все они замерли, и все они ушли в будущее, оставив о себе на память свои очертания на открытке. А некоторые не оставили ни малейшего свидетельства своего существования даже на этом снимке, и как раз о них – о ней, потому что это тоже девушка, – и будет говорить автор.

Коллекционер мелких жестов, отстраненных взглядов, Бассани ничуть не интересуется саспенсом, его вовсе не привлекают интриги, все тайны героев он раскрывает едва ли не сразу, и такую манеру зрения поначалу трудно принять. Здесь равномерный темп, но без медитативности, без просветления – героями владеют и страхи, и страсти. Есть желания, но нет восторга победы и радости достижения – просто жизнь идет дальше, и человек становится чуть полнее, чуть чаще улыбается, реже взрывается злобой. У героев есть тайны, но никто не торжествует, раскрывая их – спрятанные в повседневности, потерянные в мелкой моторике автора, никакие всплески эмоций не проливаются со страниц. Впоследствии эту манеру он доведет до совершенства, убрав взгляд автора из текстов, и останется только глаз видеокамеры, бесстрастный и не умеющий заглядывать в будущее. Такой нарратив, как в новом румынском кино, разве что депрессия растворяется в золотистом солнечном свете Феррары. В этих рассказах Бассани пробует силу и широту росчерка.

В романе «Сад Финци-Контини» главные герои – члены еврейских семей. В пяти феррарских рассказах евреи появляются не сразу.
В первом они где-то на периферии внимания города – девушка забеременела и родила от еврея из богатой семьи, который не захотел на ней жениться. Довольно скоро он пропадает бесследно, и дальше жизнь идет без него.

Героиня следующего рассказа встречается с «израильтянином», доктором-евреем, и вся ее семья в недоумении: где она повстречала это странного человека?

Его появление вначале не вызвало ровным счетом никаких чувств. Да и что еще упоминание его имени, по сути, могло породить в те годы? Солнце славы или, лучше сказать, восторженного, единодушного восхищения со стороны феррарцев всех сословий, восхищения, граничащего с фетишистским поклонением, которое в течение по меньшей мере трех поколений будет неизбежно сопровождать долгую жизнь Элии Коркоса, превратив его со временем в своего рода символ города, - солнце это еще только собиралось взойти, на заре нового столетия, на широком городском небосклоне.
Она тоже забеременела, но ее любовник после серьезных раздумий решил поступить честно и женился – с чего и начался славный род Коркосов в Ферраре.

Заканчивается история Коркосов сожалением о депортации этой семьи в Германию, а герой следующего рассказа выходит на сцену в августе 1945 года:

Когда Джео Йош, единственный выживший из депортированных немцами осенью 1943 года ста восьмидесяти трех членов еврейской общины Феррары, которых большинство считало давно погибшими в газовых камерах, появился в городе, его никто не узнал.
И вот так, не торопясь, пропуская все, казалось бы, ключевые события мировой истории и участия в ней евреев, Бассани в итоге незаметными движениями создает панораму, обширнейшую, подробную картину евреев в Ферраре и шире – в Италии, и дальше – в мире.

Если бы Бассани жил веке в XV-м, он бы, наверное, писал гигантские фрески-жития в храмах, такие, для которых нужны огромные стены, высокие купола, много разноцветной мозаики, краски, не выцветающие веками, чтобы писать ими глаза и лица, и леса, откуда сам Бассани смотрел бы на людей и предметы сверху и как бы вне времени. В веке двадцатом ему было дано писать книги – наверное, оно и к лучшему, ведь храмов больше почти нигде не строят.

Еще Джорджо Бассани

Роман "Сад Финци-Контини"
"Прогулка перед ужином" - рассказ из книги