Письма, отправленные во Францию или в Америку, приходят сюда:
Асфальт, похожий на лицо формирующегося подростка, весь в чирьях и прыщах … от центра в одну сторону, к плотному, как холодец, соленому озеру Яровое, над которым вечно висел туман, скрывающий истинные размеры и делающий озеро небольшим океаном уездного значения. …несколько коммунальных улиц с пятиэтажками, выстроенными еще во времена Хрущева, автобусная станция, безлюдная, как Луна, уже в шесть часов вечера – и все, край земли с солончаками, выступающими из почвы подобно залысинам, и насаженной облепихой по обочинам, которую никто не собирал и даже не обламывал.
– Я хочу спросить… Когда мы сможем освободиться от совести? – сказал он…
– А что вы подразумеваете под совестью? – поинтересовалась Надежда Константиновна…
– Внутреннее самокопание. Бесплодную достоевщину. Истерику прыщавых курсисток.
– Через сто лет,--– медленно ответила Крупская, смотря поверх его головы.
И вот прошло почти сто лет. Чиновники периодически так и пытаются сделать из Орлеана курорт, благополучно об этом забывают, и только залежи свеженасыпанной гальки в самых неожиданных местах громоздятся как памятники благим намерениям. Единственные преуспевающие предприятия — немецкие колхозы, производящие сыр «Швейцарский» по советской технологии. Даже на карте — по вине одного зазевавшегося топографа — Орлеана нет.
Но другой план кремлевского мечтателя — поколение орлеанцев без стыда и совести — похоже, осуществился.
Стыда я не чувствую…Стыд чувствуют или бандиты, или порядочные люди. А я не принадлежу ни к тем, ни к другим.
Ни к тем, ни к другим не принадлежит следователь Неволин и другие главные герои романа Юрия Арабова «Орлеан» — хирург Рудольф Валентинович Белецкий и парикмахерша Лидка Дериглазова.
Грехи всех троих не самые страшные, понятные, и более-менее простительные — как у Лидки, от нищеты и невежества вынужденной делать аборт за абортом, или у Белецкого, который в суете будней три года не успевал захоронить урну с прахом покойной матери.
Хуже, что все трое совершенно бесчувственны, и сказать, что они уверены в своей непогрешимости, нельзя лишь потому, что понятия «грех» и «непогрешимость» вообще находятся вне области их сознания.
Дело пытается исправить некто Павлючик А. Павлючек, «экзекутор, менеджер среднего звена по морально-этической части». Он предлагает своим клиентам муки совести и уверен, что в данном случае предложение породит спрос.
Из-за примитивной душевной организации своей клиентуры Павлючек, являющийся в облике то Кларка Гейбла, то Эрнеста Хемингуэя, то массажиста местной сауны Карена, методы выбирает самые грубые — избивает подопечных и запугивает будущими арестами, болезнями и прочими физическими лишениями: идея загробного воздаяния орлеанцам чужда.
Белецкий, Лидка и Неволин действительно чувствуют дискомфорт от этого непрошенного вторжения, но вместо того, чтобы раскаяться, строят совместные планы убийства Павлючека, который и так вряд ли принадлежит к миру живых. В противостоянии трех нераскаявшихся грешников и одного не в меру агрессивного ангела мщения и состоит сюжет романа «Орлеан».
Неволин, наибольший негодяй из всей троицы, оказывается и самым склонным к рефлексии. Он пытается оправдать свою позицию бесконечными майсами, действительно мудрыми и тонкими, но звучащими несколько нелепо в устах садиста и стяжателя.
Один старый ребе имел двух котов. Один кот был толстый и большой, а другой кот был худой и маленький. И ребе выпилил две дыры в своем заборе, чтобы коты могли ходить на улицу. Одну большую – для толстого кота, а другую маленькую — для кота худого. Люди удивлялись и говорили: «Зачем тебе, почтенный ребе, две дыры? Разве худой кот не может ходить в большую дыру?» Но ребе им ответил: «Может, конечно. Но это ниже его достоинства. Ведь у каждого – свой путь».
Неволин вообще испытывает интерес к иудаизму и, особенно, к фигуре Мошиаха:
В Мошиахе было для него какое-то вдохновение, и само явление выборочного национального мессии, который одних выведет из рабства, а других, как Неволина, оставит догнивать в Кулунде, вызывало завистливый и ничем не утолимый интерес.
Орлеан — отвратительное, унылое место. Быт горожан в самых заурядных и повседневных мелочах исполнен такого мрачного физиологизма, что иногда кажется — дело происходит в анатомическом театре, точнее, в анатомическом цирке, где один из героев ежедневно распиливает на сцене живых людей.
Русская провинция как особый замкнутый мир, в котором движение останавливается, а жизнь проходит как бы в полудреме — тема и место действия для русской литературы традиционные: таковы, к примеру, гоголевский Миргород и город Глупов Салтыкова-Щедрина. В еще большей степени новый роман Юрия Арабова близок к «Мелкому бесу» Федора Сологуба. Но и в современной социальной утопии категория совести и ее бытование в повседневности — тема более чем актуальная. Ольга Славникова в романе «Легкая голова» размышляет о том, что бессовестнее — отказываться пожертвовать жизнью за друга или насильственно принуждать человека к самопожертвованию.
Дмитрий Быков в романе «Списанные» задается вопросом, могут ли люди не потерять совесть, если их безвинно и вообще беспричинно ставят в положение парий. Мария Галина в «Малой глуше» рассказывает, как тотальный дефицит и круговая порука «блата» лишали остатков совести отдельных советских граждан.
Размышление о путях совести в замкнутом пространстве провинциального городка, о том, что душа человеческая слаба и уязвима, особенно в захолустье, которое часто становится пограничным местом для некрепких духом — «Орлеан», вошедший в список финалистов «Большой книги», предпринимает попытку соединить классику и постмодерн. Мироощущение орлеанцев и современно, и вневременно; пролог меняется местами с эпилогом, причинно-следственная связь работает в обе стороны — и в прошлое, и в будущее. Мамлеевские шатуны живут здесь в атмосфере кинговской Безнадеги, и черный юмор Юрия Арабова лишь подчеркивает безвыходность положения. Даже тот факт, что старинное кресло для Мошиаха, поставленное Неволиным при входе в город, остается пустым, внушает скорее успокоение, чем отчаяние — пожалуй, и хорошо, что в этот город, к этим людям Мессия так и не придет.
И другие номинанты "Большой книги"
"Метель"
"Легкая голова"
Огласить весь список, пожалуйста
