Иногда мне кажется, что наше телевидение захватили вампиры. Или пришельцы. Или роботы. Ведь не может же быть, чтоб они все были настоящие и делали это всерьёз? Хотя вот Джон Маркс полагает, что если бы вампиры действительно попали в телевизор, то одними говорящими головами, поющими фигуристами и отплясывающими на льду борцами сумо мы бы не отделались.
Ходят слухи, что румынского мафиози с легендарным кровопийцей и сажателем на кол связывает нечто большее, чем умозрительный интерес, но Эвангелина отказывается в это верить. Ведь Торгу - всего лишь маленький некрасивый чернозубый старичок. Он отражается в зеркалах, с удовольствием ест сдобренную чесноком пищу, креста не боится, наоборот — коллекционирует религиозную атрибутику. Ничего общего с графом Дракулой — кроме двух вещей: Торгу уверяет, что живет уже несколько тысяч лет, и к тому же не прочь время от времени отведать крови какого-нибудь заблудившегося туриста. А во время своих жутких кровавых завтраков Торгу повторяет примерно такую мантру:
Нитра, Рамбала, Кажамарка, Гоморра, Балаклава, Планица, Ашдод… Салоники, Треблинка, Голгофа, Солферино, Лепанто, Кукуш…
Все это – места массового истребления людей во время публичных казней, войны или геноцида. Сам же Торгу — не банальный злодей из вампирского боевичка, а воплощение мировой бойни. Он не только олицетворенное зло, но в равной мере и собирательный образ жертвы. Собирательный в буквальном смысле:
…я слушаю твоих предков. Тебе известно, кто они? Перечислить нескольких, лишь немногих, чтобы ты узнал их лица, когда они придут к тебе из сумрака? Знаешь про римский город Фессалоники? В четвертом веке нашей эры император Феодосий приказал перебить на ипподроме семь тысяч горожан, велел порубить их на куски ножами и топорами. Восемьсот лет спустя сицилийские наемники убили столько же горожан, а еще девятьсот лет спустя немецкие захватчики стерли с лица земли семь раз по семь – 49 тысяч евреев, порабощенных, экспортированных, убитых. Они снесли огромное еврейское кладбище и заставили живых вымаливать, чтобы им отдали трупы родных. И в свое время я говорил со всеми ними. <…> Я храню их в сердце. Я пью и потому слышу.
Теперь Торгу решил проникнуть в Америку, да еще и в самый выгодный для него и самый уязвимый для США момент – действие в романе происходит в 2001-2002 годах, сразу после трагедии 11 сентября. В первую очередь важно захватить — нет, не почту и телеграф, а куда более современное средство массовой коммуникации. Торгу весьма цивилизованный вампир и понимает, как важно в наш век телевидение.
Эвангелина и программа «Час» выбраны не случайно. Звезда «Часа», семидесятилетний корреспондент Остин Тротта, особенно симпатизирующий Эвангелине, — еврей. Жених Эвангелины Роберт тоже еврей, а в жилах самой Эвангелины течет греческая кровь. То есть все они генетически связаны с народами, пережившими геноцид, и, следовательно, должны быть особо подвержены гипнотическому потустороннему влиянию Торгу. Правда, кое-чего вампир не учел:
Но сейчас ты, черт побери, не с тем евреем связался. Ты имеешь дело с потомком габсбургских евреев, получивших дворянство в годы угасания императора Франца Иосифа — еще не было более крепкой, злой породы, чем эти евреи из черты оседлости у границы с Россией, где они пережили казаков, чуму и поляков, - говорит Остин Тротта.&&
Правда, не все коллеги Эвангелины такие стойкие. Как оказалось, именно к телевизионщикам, во всяком случае, к некоторым из них — тщеславным, самовлюбленным, упивающимся той особой властью, которую дает контроль за информацией, — особенно легко подобрать ключик. Например, другая звезда «Часа», Эдвард Принц в восторге от идеи интервью с покойными жертвами Холокоста — он непременно выпытает досконально, что же творили с ними в концлагерях, и это прославит его еще больше. То, что таким образом станет невыносимым и загробное существование погибших людей, Принца отнюдь не смущает. Единственная помеха — как только знаменитый корреспондент перейдет в потустороннее состояние и сможет общаться с покойниками, его перестанет видеть камера, а значит, и зрители не смогут им любоваться. Вот это действительно страшно!
Роман Джона Маркса — вполне хулиганский. Постмодернистские шутки в стране «Клыков и когтей» на каждом шагу. Чего стоит, например героиня по имени Джулия Барнс, которая всегда говорит важные и правильные вещи, — явно реверанс в сторону известного английского писателя. Даже само сопоставление — Треблинка с одной стороны и вампиры на телевидении с другой — могло бы выглядеть провокационно и даже кощунственно, но как раз это — не стеб. Говоря о мировом зле, об опасностях насилия и геноцида, Джон Маркс предельно серьезен, поэтому его подход к этой теме не выглядит странным или неэтичным.
&&Это только начало. Есть могилы, которые горят ярким пламенем, вопиющие зверства, требующие, чтобы их признали, но эти — лишь самые очевидные. Турки, даки, евреи. Чем дальше заходишь, тем больше видишь. Земля — лагерь, куда согнаны умершие, великая книга бойни.
В согласии с классической традицией главным оружием против вампира-террориста станут лучшие качества главных героев романа: доброта и порядочность Тротты, альтруизм Роберта и… сексуальность Эвангелины – ведь больше всего живой мертвец Торгу боится непосредственной природной любви к жизни и чистой радости. Острее всего он ощущает свое бессилие, когда Эвангелина пытается его соблазнить — сексуальное фиаско вампира чревато его провалом и во всем остальном. И тут Джон Маркс отступает от традиции классического вампирского романа, где кровавому злодею-соблазнителю противостоит непорочная девственница. В «Стране клыков и когтей» инструментом насилия и первоисточником зла становятся ханжество и пуританство. Словом, make love, not war.
Еще клыков и когтей:
Вендиго - дух голода
Универсальный солдат
Кузнечик, Слепой, Лось и другие
