Я понимаю, что для девушки родом из относительно интеллигентной московской семьи (да еще и с фамилией Загер) - это стыдобища. Все равно, что признаться в ночных набегах на соседский холодильник или в том, что распеваешь для души творческое наследие группы «Ласковый май».
Но что ж поделать, коли до Шолом-Алейхема все как-то не доходили руки. Потому что – то «Война и мир», то «Мастер и Маргарита», то Оскар Уайльд, то моднейшие новинки, а потом и вовсе - первая любовь да новая работа. А Шолом-Алейхем все стоял немым шеститомным укором на книжной полке. Пока однажды - не иначе как, повинуясь изрядно осипшему голосу предков - я не взяла в руки сборник рассказов «Записки коммивояжера» с бонусом в виде повести в письмах «Менахем – Мендл».
Надо сказать, что до знакомства с этим сборником Шолом-Алейхема мои представления о жизни, быте, увлечениях и проблемах еврейского населения царской России были совершенно ничтожны и вопиюще недостоверны. Между тем, выяснилось, что, с одной стороны, жизнь с тех пор кардинально изменилась, а с другой – осталась прежней. Вернее, антураж изменился, а общество в целом, и люди в частности - нет. Житейские истории, переживания, стремления, желания и огорчения все те же.
С времен Шолом-Алейхема прошли две войны, дважды сменился политический строй. Евреи больше не живут в местечках, исчезла черта оседлости, нас перестали считать людьми второго сорта (по крайней мере, официально). А неофициально слово «яврей» много лет было чуть ли не ругательным. К слову говоря, одноклассница моей бабушки, узнав о ее национальности, с удивлением сказала: «Надо же, еврейка, а человек хороший». Бабушка училась в школе в 30-х годах…
Отношение к евреям в советском обществе менялось медленно и не очень охотно. Печально знаменитое «дело врачей», например, надолго убедило большую часть наших сограждан в том, что «страшней еврея зверя нет».
Собственно, все те же самые проблемы и описывает Шолом-Алейхем. Переживания отца, который пытается пристроить своего сына в гимназию, куда его не берут, из-за «не той» национальности, наверняка очень знакомы нашим родителям. Еще каких-то тридцать лет назад, некоторых по этой же причине не принимали в институты.
Идиотская история о четырехкратном призыве в армию изначально непригодного к воинской службе еврейского юноши запросто могла произойти и сегодня. И что-то мне подсказывает, что периодически она-таки и происходит - в разных уголках нашей необъятной Родины, причем, не взирая на национальную принадлежность призываемого.
Единственную возможность жить по-человечески многие видели и видят в эмиграции. Сто лет назад – в Америку, сорок – куда выпустят, сейчас – куда пустят. Причем уезжают все примерно с одной и той же мотивацией, которую и высказал Шолом-Алейхем (устами Менахем-Мендела): «Потому что в Америке, говорят, неплохо живется. Золото, говорят, там на улицах валяется. Деньги там считают на доллары, а люди там в большом почете: червонец — человек! А уж о евреях и говорить не приходится, — они там в ступе на самом верху... Все меня обнадеживают, что в Америке я, с божьей помощью, буду процветать!»
За прошедший (с хвостиком) век российских евреев разметало по свету от Америки до Новой Зеландии. Поколения сменились, русский язык стал для многих экзотикой, идиш – тем более, а Шолом-Алейхем все издается, и все также популярен. Почему? Не знаю, Может быть, его книги – это то тонкое, ненавязчивое, а главное – интересное связующее звено между всеми нами? ….
В общем, зря я провела зарю своей буйной юности без Шолом-Алейхема. Ой, зря. Потому что редко кому удается писать просто о сложном, и весело о грустном, не претендуя при этом на истину в последней инстанции, и не стоя на пьедестале, с которого так приятно общаться с читателями в стиле «мудрый Каа просвещает неразумных бандерлогов».
Наверное, поэтому, читать Шолом-Алейхема – блаженство, цитировать - удовольствие, а пересказывать – преступление.
А еще, один мой знакомый сказал, что девушка, которая не читала «Блуждающие звезды» Шолом-Алейхема, никогда не выйдет замуж. Не сказать, чтоб я туда сильно стремилась, но - вдруг он прав? Пойду почитаю….
Вместо послесловия:
Говорят, это был любимый анекдот Шолом-Алейхема.
