Новый роман вышел поувлекательней первого. И название «Ярмарка коррупции» звучит живее, чем «Заговор бумаг», и тема выборов почему-то интереснее, чем тема финансовых махинаций и акций. В первом романе речь шла о противоборстве двух финансовых корпораций. Еврей-боксер-ловец воров метался между ними, пытаясь понять, какая более преступна и кто именно хочет его смерти, а кого, наоборот, можно взять в союзники. Эта нехитрая схема сохраняется и во втором романе, только вместо финансистов – партии тори и вигов, а дело происходит накануне выборов. В начале книги Лисс дает краткую историческую справку о том, кто в то время имел право голоса. Уивер, конечно, не имел. Он попадает в этот сюжет случайно и поначалу не понимает, что к чему.
«... Выборы стали так дороги в последнее время. Мне говорили, что сотню лет назад можно было попасть в Вестминстер, имея пять фунтов в кармане. В наши дни можно считать, что тебе повезло, если расходы не превышают тысячи фунтов.
- Почему это так дорого стоит?
- Потому что есть возможность заработать больше в будущем... Человек, который хочет заседать в парламенте, должен не жалеть денег на закуски, напитки, развлечения и симпатичных девушек. А закон о семилетии только ухудшил положение. Избираясь раз в три года, нельзя позволить себе тратить огромные деньги на избирательную кампанию. Теперь, когда срок полномочий продлили до семи лет, нельзя позволить себе не делать этого. Приз слишком ценный».
Прочитав этот исторический детектив, ни одна девушка не воскликнет, что желала бы родиться и жить в XVIII столетии, когда дамы носили такие красивые платья, а мужчины были джентльменами. Слишком много у Лисса бытовых подробностей. Взгляд историка видит вшей в париках джентльменов, неопорожненные ночные горшки практически на каждом шагу, сточные канавы, неэстетичные развлечения знати, не говоря уж о грубости нравов. Из поговорок, которые употребляют герои Лисса, мы можем судить, что англичане того времени, тем не менее, по части гигиены ставили себя выше жителей континентальной Европы («Он уважал клятвы не больше, чем француз – чистое белье»). Описаны и красивые наряды, но в основном мужские. Это эпоха, в которой встречают по одежке, что позволяет Бенджамину Уиверу расследовать убийство, находясь в розыске и выдавая себя за другого человека.
- Естественно, тебе потребуется новое имя. Лучше, чтобы оно звучало как христианское, но не слишком.
- Может быть, Майкл?
- Слишком иудейское. В вашем иудейском писании есть Майкл.
- Как тебе нравится имя Иисус? – предложил я. – Это имя не должно быть слишком иудейским.
- Я предложил бы Мэтью. Мэтью Эванс.
«Заговор бумаг» пытался представить Уивера первым детективом и чуть ли не изобретателем дедуктивного метода. В новом романе методы у героя достаточно примитивные – он выслеживает, бьет, запугивает и макает в нечистоты людей, от которых хочет получить информацию. Интеллектуальную часть работы выполняет друг Уивера Элиас Гордон: если в первой части он объясняет Уиверу, что к чему в мире ценных бумаг, то в этой он просвещает его насчет политики. Впрочем, в политике понимают, похоже, все, даже юная любовница главного героя:
- Партии похожи на больших кровожадных львов. Они стоят и истекают слюной, и облизываются, и, если вы не будете их кормить время от времени, они съедят вас.
Роман увлечет массового читателя (если тот запомнит значительное количество имен, а также слова «тори», «виги» и «якобиты») и не разочарует интеллектуала. Неполный хэппи-энд (любовная интрига никак не хочет завершаться удовлетворительно для героя) понравится многим читателям и наверняка даст Лиссу возможность продолжить тему. Можно даже простить автору некоторые неувязки. Вот Уивера арестовывают и связывают ему руки за спиной. На его «охранников» нападают какие-то ирландцы, и он бежит. Так и бродит дальше по Лондону со связанными за спиной руками? Об освобождении от пут не сказано ни слова.
С евреями тоже не все ясно. На суде, во время которого Уивера приговаривают к повешению, присутствуют его (довольно состоятельные) родственники. Они явно сочувствуют герою, но потом пропадают – не помогают, не хлопочут, никак не проявляют себя. Они остаются за кадром и после того, как опасность миновала.
Зато очень четко обозначена позиция, которую еврей должен занимать по отношению к государственной власти. Уивера, которого эта власть облыжно обвинила в убийстве и хотела казнить, заманивают к себе якобиты – сторонники свергнутого короля Якова II и его наследников. Но бывший боксер, сознавая коррупционность и жестокость существующей системы, выбирает лояльность: «Я не хочу, чтобы сменилось правительство, которое было столь благожелательно к нашему народу». Несмотря на смертный приговор, вынесенный королевским судом, герой чувствует благодарность за прошлые милости, оказанные еврейской общине.
Впрочем, якобиты вовсе не представлены в романе благородными заговорщиками. Благородных вообще нет. Тори, виги, якобиты – бесполезно менять шило на мыло.
Что до любви, то она не способна, как бывает в романах, преодолеть все преграды. Материальное и сословное положение сплошь и рядом становится для нее роковым препятствием. А вот страсть и авантюризм запросто переносят человека даже через конфессиональные барьеры. Вокруг же и впрямь ярмарка коррупции: «парня из среднего класса» ловят королевские рекрутеры, и его надо спасти от королевской службы, в газетах ни слова правды, честный судья – это тот, который берет взятки не часто. Герои все это понимают и принимают как должное, не пытаясь изменить, а лишь стараясь использовать ситуацию себе во благо, не слишком погрешив против совести. И стоило ли, спрашивается, становиться историком, чтобы понять такую правду про XVIII век? Ничего не изменилось. Даже скучно.
