Почти год назад известный петербургский прозаик Александр Мелихов удивил читающее сообщество, выпустив книгу под своей паспортной фамилией. Художественные достоинства «Красного Сиона», по гамбургскому счету, не слишком велики, но роман этот стал не столько литературным, сколько гражданским, этическим жестом писателя. Мелихов не впервые в своем творчестве обратился к еврейской теме. «Красный Сион» посвящен одной из самых грустных еврейских утопий ХХ века – истории создания на Дальнем Востоке Еврейской автономной области и судьбе людей, чья жизнь так или иначе была с этой автономией связана.

Герои романа, живущие в 30-х годах в «панской» Польше, прослышали, что где-то за тридевять земель, в противоположном конце Евразии, под руководством большевиков создается первое в современном мире еврейское государство. Правда, расположено оно в глухой сибирской тайге, где климат – отнюдь не Крым и не Левант. Но энтузиасты-переселенцы из разных стран устремляются осваивать дальневосточные просторы. «Мы родину строим у края страны / Где слышится рокот амурской волны». Так пишет «Биробиджанер Штерн», которую тайком от местных фашиствующих властей читают в нищих местечках по ту сторону Буга.

Не всем суждено увидеть большевистский Сион. Судьбы персонажей книги словно иллюстрируют географическую разобщенность еврейского народа. Кто-то ушел из Союза с армией генерала Андерса и позднее осел в Израиле, кто-то сгинул в нацистских лагерях смерти, кого-то поглотил ГУЛАГ, и лишь немногие остались тихо доживать век в Биробиджане. Столица еврейской автономии к концу ХХ столетия утратила все свои романтические черты. Миф о Красном Сионе сохранился до наших дней в старых газетных подшивках и под обложками книг, выпущенных дальневосточными издательствами. (В романе, кстати, использована проза биробиджанского писателя Бориса Миллера, отсидевшего в 40-50-х срок за «еврейский буржуазный национализм».)

Тема «биробиджанского мифа», однако, не отпускала Александра Мелихова, и вскоре после выхода романа он опубликовал большой очерк-постскриптум на ту же тему. Охват материала здесь даже шире: Мелихов начинает издалека – с ощущения своего собственного еврейства и разбора небезызвестной статьи Сталина «Марксизм и национальный вопрос» (1913). В ней, замечает Мелихов, уже содержится эмбрион большевистской идеи 20-х годов: пересадить советских евреев на свою собственную почву, «нормализовать» их. Ибо нация, учили «основоположники» (Ильич был редактором и чуть ли не соавтором той статьи), только тогда может называться нацией, когда она обладает территориальной целостностью и общностью языка. «Что это, - вопрошает Сталин, - за еврейская нация, <…> члены которой не понимают друг друга (говорят на разных языках), живут в разных частях земного шара, никогда друг друга не увидят, никогда не выступят совместно?..»

Мелихов перечисляет различные мотивы, двигавшие Сталиным и Калининым при разработке проекта ЕАО. Тут и необходимость колонизации Приамурья в военно-стратегических интересах (Китай и Япония уже начинали проявлять свои аппетиты), и расчет на зарубежные инвестиции в экономику еврейского анклава… Но политические и экономические факторы для убежденного идеалиста Мелихова вторичны. По его убеждению, главным рычагом всего дальневосточного еврейского проекта стали «коллективные грезы», которые и создают любую нацию, и уничтожают – если грезы в упадке.

Концовка статьи интонационно перекликается с финалом романа. Искусственно рожденное автономное образование исчерпало тот потенциал «национальных грез», которым обладало при рождении и – по инерции – в течение нескольких советских десятилетий. Вопрос о дальнейшей судьбе ЕАО Мелихов оставляет открытым. Но перспективы этого субъекта федерации в контексте продолжающегося «укрупнения регионов» выглядят не слишком радужными. Разве что национальный дух вновь, как в 20-30-е, повеет над высокими берегами Амура…