Нир Барам — сорокалетний израильский писатель, автор четырех успешных романов — выпустил новую книгу под названием «Хорошие люди». В отличие от предыдущих, где события происходят в Израиле в наши дни, «Хорошие люди» — исторический роман.
Томас Хайзильберг — преуспевающий работник американского рекламного агентства в Берлине. Интеллектуал, полиглот и карьерист, за несколько лет он получил ведущую должность в компании. Однако неудачные романтические связи и смерть матери приводят его к нервному истощению. А психоаналитик Хайзильберга — единственный человек, которому он доверял долгие годы — еврейка, и вынуждена бежать из Германии. Томас тоже не в восторге от нацистской идеологии, но карьерные амбиции перевешивают моральные сомнения.
В то же время в России происходят массовые аресты и репрессии. Саша, старшая дочь семьи Вайсберг, в доме которой для обсуждения политики собирается группа ленинградских поэтов, доносит об этих встречах в НКВД. Она предает родителей, выходит замуж за молодого следователя и вслед за мужем идет работать в НКВД — и лично допрашивает друзей семьи, убеждая их признать свою вину и раскаяться.
Очевидно, что и Томас, и Александра — расчетливые, идущие по головам карьеристы. Они быстро продвигаются по служебной лестнице, усыпляя свою совесть идеей о полезности их работы для государства. Ни тот, ни другая не осознают, что на деле они не более чем винтики огромной машины смерти. Попадая в обстоятельства, когда необходимо делать моральный выбор, они отказываются от себя.
Барам задается вопросом: что меняется в человеке, когда он переходит грань человеческого достоинства? Где та черта, которую хорошие люди не смогут переступить?
Томас — из тех людей, которым удается спрятаться за стеной холодного профессионализма. Перейдя из рекламного агентства на место государственного советника правительства по делам Польши, он не замечает, как немецкие солдаты избивают местное население, избегает разговоров на расовые темы и не высказывает свое мнение относительно еврейского вопроса. Но именно эта умеренность подталкивает его к компромиссам с совестью.
С другой стороны, Саша Вайсберг упивается работой следователя. В ее самоотречении есть даже что-то возвышенное — допрашивая заключенных, она как будто вершит страшный суд. Всемогущество, которым ее наделило НКВД, подпитывает ее творческой энергией. Неудавшаяся поэтесса, она играет в пугающую литературную игру, придумывая своим героям новые судьбы. Саша до мелочей продумывает и оттачивает тексты протоколов. Следственные дела в ее руках перестают быть сухой констатацией фактов — начальство читает их как художественную литературу.
И обоим героям не дают покоя воспоминания детства. Томасу снится отец, которого он винит в строгом и жестоком воспитании. Саша никогда не простит своего отца за то, что он изменял матери. Оба героя пытаются не думать о прошлом и игнорировать настоящее, все больше погружаясь в выдуманный, сконструированный мир. Их сознание более или менее справляется с угрозой сокрушительного удара реальности, но лишь до тех пор, пока опасность не коснется самих героев.
Саша окажется на гране умопомешательства, когда и ее обвинят в измене. Томас под угрозой увольнения будет планировать самоубийство.
Роман переполнен историческими событиями. Барам сыплет советской терминологией и русизмами, заполняет страницы сносками, но прошлое, далекое и хорошо описанное другими авторами, в «Хороших людях» почему-то не оживает. Герои страдают от того, что родились во времена больших перемен и не выдерживают испытаний эпохой. И дело, похоже, не в героях и не в том, где они живут — при прочих равных выбор между «хорошим» и «плохим» проще делать в спокойные времена. В те, о которых пишет Барам, приходится выбирать между «хорошим» и «человеком».
И другая израильская литература:
Военные летчики и Каббала
Гибридный мир евреев и арабов
Тора и корпоративная солидарность
