Прежде всего, это книга не о пространствах физических, а о том, как они преобразуются в пространстве мысли; не о поездках, но о перемещениях, не о бытии, но о сознании. Жорж Перек — французский писатель, журналист и кинорежиссер (1936–1982), потомок польских евреев, мать которого погибла в Освенциме.

«Просто пространства» вышли впервые в 1974 году и являются показательным примером того, что интересовало Перека на протяжении его литературной жизни: игры, аллюзии, гиперссылки (когда никаких гиперссылок еще не существовало), исчезновения и растворения. Перек был членом группы УЛИПО — «мастерской расширения литературных возможностей», куда входили одновременно литераторы и математики, — и обожал всякие анаграммы, кроссворды и палиндромы, все то, что позволяет языку выказать иные свойства, подобные тем, что есть у чисел.

С пространствами в этой книге Перек обращается примерно так же: он рассматривает их с точки зрения существования (скажем, город как пространство существовал не всегда; не везде; не статичен и не имеет жестких границ), функциональности, назначения и внешнего вида. Все эти способы постижения так или иначе возвращаются к тексту и, безусловно, описывают наблюдающего за пространствами более, чем что-либо еще.

Исследователи Перека говорят, что тема исчезания (исчезновения) обусловлена гибелью большинства его родных и прежде всего — его матери в лагере смерти (в романе «Исчезание»/La Disparition Перек «исчезает» букву е, одну из наиболее часто употребляемых во французском); приводят его слова «Нет у меня воспоминаний детства!» (книга «W, или Воспоминания детства» вышедшая годом позже «Просто пространства», — автобиография и антиутопия, память и воображение, слитые в одном пространстве текста), ставят его в один ряд с Прустом, Джойсом и Кафкой, пишут диссертации на основе его текстов и затрудняются в их классификации. Постмодернизм в начале своем — безусловно; социальная критика и увлеченность масскультом; но в первую очередь игра с текстами (чужими) внутри текста (своего). Можно уподобить эту игру талмудическому способу восприятия мира, когда интерпретация Текста становится самоцелью, а трактовки со временем превращаются в новые авторские сочинения.

Трудность восприятия текстов Перека даже не в сложности его текстов, а в готовности (или, скорее, неготовности) сегодняшнего читателя играть в эту игру со своей стороны. Эта книга была написана тридцать восемь лет назад; постмодернизм родился, и умер, и был реанимирован, и снова в коме; и вот у нас опять нет языка, которым разговаривать, — и даже с кем разговаривать, мы знаем не вполне. И почему бы не начать с начала: с загадочного Перека, с его переводчика, статья которого по ссылке рассказывает о феноменальных трудностях фантастического превращения французской «е» в русскую «о». Или же просто возьмем книгу и попробуем самостоятельно разобраться, что же хотел сказать (кому?) автор:

«В фильме «Запретная планета» из треугольной формы и феноменальных размеров дверей делается вывод о некоторых морфологических характеристиках некогда исчезнувших строителей; идея так же образна, как и произвольна (почему именно треугольная форма?), но если бы дверей не было вообще, то умозаключения оказались бы еще более поразительными.
<…>
А еще можно было бы высчитать количество гектаров леса, которые потребовалось бы вырубить, дабы произвести количество бумаги, необходимое для напечатания произведений Александра Дюма (отца), который, напомним, выстроил себе башню, где на каждом камне выгравировал название одной из своих книг».

Так пространство физическое преобразуется в текст и обратно, текст формирует каменную твердь, укрытие, новую точку обзора: с высоты башни видно дальше, с каждой новой прочитанной книгой наблюдатель уходит в пространства языка все безвозвратнее.

«Я творю пробелы, пропуски (отступления по ходу: разрывы, переходы, переносы).
Я
пишу
на
полях.

Я пишу
с новой строки. Я делаю сноску внизу страницы*.
Я беру другой лист».