Действие нового романа Амоса Оза начинается на встрече популярного романиста с читателями. Герой – некий израильский писатель лет сорока пяти, место – клуб любителей литературы в «Доме культуры имени Шуни Шора и семи погибших в каменоломне». Рутинный, казалось бы, творческий вечер, обычная для подобных мероприятий публика, ожидаемые вопросы из зала, вроде тех, что задают всем без исключения писателям: «Как вы пишете? Что придумываете сначала? Есть ли у героев прототипы?» Привычные ответы: «и хитроумные, и шутливые, и уклончивые». Автографы, робкие просьбы начинающих авторов прочесть их первые опыты… Все как всегда. Но на сей раз Оз буквально отвечает на эти банальные вопросы, показывая нам – читателям – как из лиц и событий в заурядном клубе вызревает сюжет новой повести или даже романа. Мы не просто видим рождение замысла изнутри, но наблюдаем его развитие шаг за шагом.
Роман, по сути, – о борьбе реального и воображаемого, происходящей в душе художника. Попытка в очередной раз ответить на «проклятые» вопросы: зачем ты пишешь? для кого? кому нужны твои фантазии? зачем облекать в слова то, что существует и без тебя? И в конечном счете, эта красивая и грустная история – о бессмертии, о творчестве, о любви. Кульминация книги – затянувшаяся (в реальности или воображении, неизвестно) прогулка писателя по ночным улицам с актрисой, которая на литературном вечере читала фрагменты его произведений.
...на лестнице погаснет свет, и писатель попытается поддержать ее за локоть, чтобы она не споткнулась. Другая рука его в это время будет нашаривать кнопку для включения света, однако тем временем рука, протянутая, чтобы поддержать, помочь, немного заблудится в темноте, и пальцы на секунду коснутся тепла ее груди, и тут же они, эти пальцы, окажутся на перилах, и вспыхнет свет, ибо кто-то на другом этаже опередит писателя и нажмет на выключатель.
Лейтмотив романа – двойственность, «приграничье». Здесь звучит отчетливая ностальгическая нота – ее вызвало к жизни двустишие забытого поэта Цфания Бейт-Халахми, процитированное на литературном вечере. Когда-то этот поэт вел в давно исчезнувшей газете рубрику «Рифмы жизни и смерти», позднее выпустил одноименную книгу. Стихи этого поэта, вспоминает писатель, «были даже положены на музыку и исполнялись в этаком меланхолически-русском стиле: целое поколение молодых сентиментальных людей, и писатель в том числе, распевало их голосами, исполненными тоски, распевало у костров, на лужайках и в кибуцах». Но сегодня, признается себе герой романа, те слова и музыка, скорее всего, позабыты. Да и самого поэта уже мало кто помнит. Однако для героя Оза эти стихи – воспоминание о временах юности.
Иногда, случалось, писал он также афористически короткие стихи, посвященные тем, кто ушел из мира сего и оказался всеми забытым: разве что изредка дети и внуки вдруг вспомнят о нем, но и это воспоминание не более чем промелькнувшая тень…
В тех поэтических строках как будто отразилась вся новейшая история Израиля – жизнь между миром и войной, между пустыней и морем, между правдой и ложью.
Сочиненные и «додуманные» писателем герои тоже оказываются в приграничье, между жизнью и не-жизнью. Один ухаживает за умирающей матерью, другой заканчивает дни в раковом отделении госпиталя, третий подумывает о самоубийстве… Но взаимоотношения реальности и вымысла здесь слишком туманны и зыбки. Где заканчивается увиденное въяве и начинается сочиненное? Этого, кажется, не знает и автор романа – явное альтер-эго самого Оза. Но что он знает наверняка – вымысел и реальность идут рука об руку, и так ли важно, что из них что, если фантазия вызывает такие же подлинные эмоции, как и невымышленная жизнь.
Еще Амос Оз:
Мой Михаэль
Черный ящик
Повесть о любви и тьме
Интервью с Амосом Озом
