Книга Ульяны Гамаюн «Ключ к полям» получила премию «Неформат», предисловие к ней написал Юрий Мамлеев. С такими рекомендациями ожидаешь прочесть что-то хулиганское, эпатирующее, с непременными шатунами, живыми смертями и прочей метафизически-реальной расчлененкой. Но «Ключ к полям» на то и неформат, чтобы нарушать правила. Ульяна Гамаюн написала очень нежную, романтическую, девичью – в лучшем смысле этого слова – книгу.

Главную героиню зовут Жужа – она программист, живет обычной современной жизнью: окончила институт, ходит по собеседованиям, потом скучает на работе и радуется пятницам.

Только честно: вы любите пятницы? До искр в глазах, до сладкой и мучительной оторопи, до мурашек по коже, до как-хорошо-будто-окунаешься? Если да, мне жаль вас, потому что вы – человек не очень счастливый или очень несчастливый … и пять дней в неделю занимаетесь тем, что вам тошно, скучно, мучительно, что противно вашей природе, группе крови, полету мысли, разрезу глаз и чем, из элементарного человеколюбия, вам никогда не стоило бы заниматься. С другой стороны, сложись всё по-другому, у вас не было бы пятниц. Не пятниц и не Пятниц, а ПЯТНИЦ, понимаете?
<…>
Вся моя жизнь после вуза – это бесконечная сага о пятницах.
У Жужи есть и вторая жизнь – судорожно-веселый декадентский мир на пределе чувств и цвета, смесь блоковского «Балаганчика» и комедии дель арте. Здесь некрасивая, незаметная девушка, меняющая одно рабочее место за другим, счастлива и любима, ее окружают необыкновенные, талантливые, такие же, как и она, немного сумасшедшие друзья.

… тонкая и гибкая Лель с двумя маками в тициановских кудрях – прекрасная певица, любительница пудры и декольтированных платьев; не менее рыжая и не менее талантливая певица Иванна (Иванна-Утконос), плоскогрудая, с тонкими губами и запястьями, в длинных черных перчатках и шеей, по длине не уступающей перчаткам; клоунесса Улялюм – огромная каменная глыба с душой мотылька, в пене желтых рюшей и веснушек; маленькая, печальная Женя – танцовщица с изможденным лицом и застывшим взглядом падшего ангела, Ижак – веселый, громогласный, язвительный хозяин «Балаганчика».

Однажды Жужа привлекает внимание человека из вполне обычного, «внешнего» мира. Это ее коллега, чье имя в романе не названо. Скромный технический переводчик во многом похож на Жужу. Жизнь он ведет скромную, вполне обычную для среднего класса, и тоже ненавидит это существование. Поначалу он не замечал девушку, но однажды ему попался на глаза листок, исписанный красными чернилами – отрывок из Жужиной книги.

Секрет в том, что у него, как у Жужи, есть тайная жизнь. Он – писатель, с самого детства смысл его существования сводился к буквам и словам. Но это не болезненная графомания, герой и талантлив, и признан, в юности он написал прекрасную и успешную книгу. А после этого замолчал. Не то чтобы исписался, а от ужаса, что текст получился сильнее автора и поглощает его жизнь: «Слова выиграли, я проиграл. Очень просто, очень предсказуемо. Книга моя была знаменита, я был мертв».

Писателя заворожил стиль Жужи:

«Она писала так, словно никаких слов, пока она их не вывела на бумаге, не существовало; она обращалась с ними с какой-то озорной легкостью, пинала, подкручивала им усы, рядила в балетные пачки и нахлобучивала колпаки».
Они начинают общаться, и он пытается наставить ее, пригладить и предостеречь от ошибок, превратить легкое, захлебывающееся говорение в «настоящую литературу», лишенную украшательства и девичьих сантиментов. Но Жужа яростно отстаивает право оставаться собой.

– Но как же книга? Мы все исправим. Уберем мелодраму…

– Мелодрама – это все, что относится к человеческим чувствам? Ловко! Разумеется, по сравнению с твоими, мои взгляды на искусство на редкость ординарны. Мне всегда были свойственны грубые плотские устремления. Я забываю обо всем ради внешней красоты вещей, которую не умею передать, у меня все получается безобразно и грубо. Только вот что – никто не будет переписывать мою книгу. Она моя – со всеми ляпами и стилистическими ошибками, моя – и точка.
Очевидно, это позиция самой Ульяны Гамаюн. В этом четком осознании авторской ответственности – сила молодого писателя, потому что именно силой оказывается то, что при ином раскладе было бы слабостью. Ульяне Гамаюн свойственна особого рода смелость. Она не боится быть банальной, не боится говорить слишком красиво, не боится, что обвинят в подражании, и не скрывает весь набор интеллектуально-снобистских ориентиров – Борхес, Кафка, Набоков.

Однако, как и Жужа, ее друг-антагонист писатель – альтер-эго автора. Только он проговаривает опасения начинающего литератора. Ульяна Гамаюн говорит от имени своих героев и от себя лично, и в любой из этих позиций она безоговорочно честна с читателем. Автор «Ключа к полям» постоянно подчеркивает, что культура для нее – не вторая, а первая природа, единственно возможная среда обитания. Мир вымысла – ее реальность, и само построение книги свидетельствует об этом. Главы романа позаимствовали свои названия у культовых фильмов от «Прибытия поезда на вокзал» до феминистского боевика «Солдат Джейн». А эпиграфы заимствуются не у авторов любимых книг, а напрямую у персонажей, так что собеседниками и предшественниками Ульяны Гамаюн оказываются не Льюис Кэрролл и Вирджиния Вульф, а Алиса и персонаж «Миссис Дэллоуэй» Питер Уолш. Подчеркнутый интеллектуализм, «списки» того, что следует посмотреть и прочитать, манерность, переходящая в самоиронию – все это делает Ульяну Гамаюн вполне вероятным кандидатом в персонажи или даже авторы легендарного журнала «Птюч», выходи он сегодня.

В своем эссе «Каббала» Борхес писал об особой литературоцентричности мышления иудейских мистиков, которые верили, что при помощи не только слов, но даже букв одной Книги можно познать Вселенную, а сам Создатель является величайшим из литераторов.

«Мысль такова: Пятикнижие, Тора — священная книга. Бесконечный разум снизошел к человеческой задаче создать книгу. Святой Дух снизошел до литературы, что столь же невероятно, как предположение, что Бог снизошел до того, чтобы быть человеком. Но именно снизошел, в самом прямом смысле. Святой Дух снизошел до литературы и создал книгу».
Герои Ульяны Гамаюн мыслят сходным образом, литература позволяет им изменить окружающий мир и выстроить собственный, понять себя и друг друга. И вместе с тем в романе в очередной раз оживает сюжет «Золушки», «Джейн Эйр» – обретение женского счастья. Только здесь обычная девушка превращается в принцессу и всеобщую любимицу не в розовом саду и не на балу, а благодаря скромности и трудолюбию на ниве литературы. Современная молодая женщина ищет себя с помощью работы над словом точно так же, как во времена Мадлен де Скюдери и Джейн Остин. И если иметь в виду, что феминизм – это не борьба за право расплачиваться за себя в кафе и забивать сваи, а дискурс, в котором женщины обладают непохожим на мужской спектром ощущений, эмоций и видением мира, то роман «Ключ к полям» можно читать как феминистский. А можно – и просто как хорошую современную прозу.

Другие женщины, другие книги:

Говорение на чужих языках
Экскурсии по другим городам
Капитуляция феминистки