Эмигрант из Восточного Берлина молодой человек Эрнст Хаупт сбегает в Западный Берлин, где встречается с солдатами американской армии. Волею обстоятельств одного из них он убивает и с его документами отправляется в Лондон. Через некоторое время знакомится с компанией эмигрантов-литераторов в Лондоне – канадцев и американцев, уехавших в Англию из-за гонений на «красных». Норман Прайс – один из таких «отверженных» и брат убитого Эрнстом американца, еще не зная о том, как связан его новый знакомый со смертью брата, пытается помочь немцу найти работу, чтобы скопить денег на переезд в Америку. Дело происходит в пятидесятые годы XX века — для Запада это время сломанных ценностей, устаревающих принципов и хаотического нагромождения патриотической риторики.

Норман Прайс — сорокалетний бывший летчик канадских ВВС, ныне писатель и сценарист, страдает приступами амнезии и в романе выступает как воплощение поколения западных интеллектуалов, сражавшихся во Второй мировой войне за свободу и всеобщее братство. С началом «маккартизма», установлением «железного занавеса» и разделения мира на коммунистический и капиталистический многим американцам вроде Нормана Прайса пришлось выбирать – принципы или работа, деньги или убеждения. Норман Прайс предпочел принципы, в частности право не отвечать на вопросы вроде: «Состояли ли вы в Коммунистической партии?». Из-за этого ему пришлось уйти из университета, где он преподавал после войны.

Левые западные интеллектуалы — главные герои романа Рихлера. Они не слишком привлекательны, совсем не удачливы, многие в своей одержимости свободой легко впадают все в ту же «маккартистскую» риторику, пытаясь вычислить «осведомителей» в своем кругу – людей, которые доносят в ФБР все разговоры этих западных диссидентов. Еще одна важная тема – евреи, выжившие и погибшие во время Второй мировой. Друг Нормана – его квартирный хозяин и человек, выходивший его в госпитале, – немецкий еврей Карл. В концентрационном лагере он был в зондеркоманде и принимал участие в уничтожении заключенных. После войны Карл решил забыть, кто он, и попытался превратиться в «выжившего немца»: начал есть другую еду, придумал себе немецкое хобби, постарался избавиться от «еврейской манеры» самоуничижаться и подшучивать над собой. Его отношения с Норманом – довольно странный симбиоз благодетеля и жертвы, обвиняемого и судьи, подлеца и бывшего героя войны, но в сером воздухе Лондона этих двоих объединяет чужесть более глобальная: оба живут в гетто, выстроенном своими руками. Оба они – и другие эмигранты – никак не пересекаются с обычными лондонцами. Принцесса Маргарет, рост налогов, безработица и очереди не вызывают у них ровно никакого интереса — только насмешку над жизнью «аборигенов». Жизнь, законсервированная в собственном соку, гниет изнутри. Склоки и свары, давние обиды и новые стычки из-за работы, денег, сплетен и женщин превращают бывших интеллектуалов в истериков и алкоголиков.

Двадцатилетний Эрнст на их фоне выглядит – да и видит сам себя – человеком, который вырос на руинах мира, созданных поколением Нормана Прайса. В тринадцать лет его в составе гитлерюгенда отправили воевать, в четырнадцать он впервые убил человека, а после войны оказался в Коммунистической партии Восточного Берлина. Отец Эрнста, юрист, во время войны отказался вступить в нацистскую партию, за что провел несколько лет в концлагере Бельзен, а выйдя оттуда, сотрудничал с американцами в процессах над своими коллегами-фашистами. Но после разделения Германии коммунисты Восточного Берлина снова оставили его без работы и денег – за то, что сотрудничал с американцами.

У меня, – сказал Эрнст, – были принципы. А потом один американец как-то дал мне шоколадку и сказал, что Гитлер мертв. Kaput! И принципам пришел конец. Через полмесяца я провел ночь с американским полковником за две пачки «Лаки страйк». О’кей! Браво. Настала эпоха новых принципов. Истина приравнивается к «Лаки страйк». – Взгляд его стал отчужденным. – Так что не надо мне ничего говорить о принципах.
Мордехай Рихлер — канадский писатель, внук хасида, бывший британский журналист – пишет о послевоенной Европе пятидесятых и показывает, что война на самом деле не кончилась после падения нацистской Германии ни в самой Германии, ни в странах-союзниках, ни даже в Америке, где политики начали переписывать историю, даже не дождавшись, пока заживут раны ветеранов. Хрущевские разоблачения сталинизма доносятся до Англии отголосками и только сильнее сбивают прицелы у бывших военных летчиков. И уж точно никто из них не хочет слышать голоса немцев, ни западных, ни тем более восточных, которые, как и все после войны хотят просто иметь дом, детей, жен, иметь нормальную историю. И в этот хор голосов вплетается шепот евреев-солдат, погибших на войне из страха сплоховать, евреев-заключенных, уничтоженных в лагерях, и выживших евреев, пытающихся забыть о том, что они евреи.

Переписывать историю просто, сложнее уничтожить личную память, хранящую голод и унижения, лишенную дихотомий «черное-белое», в которой персональная честность остается частным делом и не вносится в список боевых заслуг. Роман Мордехая Рихлера – о памяти и амнезии, о том, как память и отрицание ее меняет прошлое и настоящее, и о том, возможно ли начать жизнь заново после того, как разрушено все, во что ты верил.

Другие книги этой серии:

Джорджо Бассани. В стенах города. Пять феррарских историй
Робер Бобер. Что слышно насчет войны?
Синтия Озик. Путтермессер и московская родственница

Почитать на сайте:

Исроэл-Иешуа Зингер. Семья Карновских
Юлиан Стрыйковский. Аустерия