Мы продолжаем публиковать серию травелогов — не просто рассказы о путешествиях, а настоящие этнографические, лингвистические и путевые записки группы этнографической школы, организованной центром «Сэфер» при поддержке фонда «Ави Хай».

Значит, первая часть нашего сегодняшнего креатива будет дорожно-лирическая.

В наших экспедициях значительная роль отведена дороге: почти каждый день кто-нибудь из участников экспедиции отправляется вместе с хеседской машиной (почитай, с современным аналогом кибитки Менделе Мойхер-Сфурима) в один из населенных пунктов, где у Хеседа есть подопечные, и опрашивает оных подопечных, а также их нееврейских соседей. А вчера вся наша группа снялась с места и поехала в г. Сорока, «где никогда не отцветает и так далее»: там есть впечатляющая крепость (см. фото), Цыганская гора с неожиданными архитектурными решениями (там есть свой Большой театр, своя китайская пагода и свой Бахайский храм — см. фото) и нет ни одного неудачного интервью.

Бельцы, Кишинев, Бричаны, Липканы, Сорока, Вертюжаны, Дрокия, Флорешты — все это вполне реальные населенные пункты. Передвижения по пространству между ними тоже вполне ощутимые: во-первых, расстояния достаточно большие, во-вторых, перемещения по этим дорогам весьма осязаемы.

Литература на идише меж тем, в пандан к описанию реального Идишланда, любила изобретать и виртуальное еврейское пространство. Упомянутый Менделе выдумал свои собирательные Глупск, Тетерев, Цвуячиц (Лицемеров) и речку Пятогниловку, Шолом-Алейхем — собирательную Касриловку, а началось все с Исруэла Аксенфельда, который придумал свою «отрицательную» топонимику: Небывало, Немыевка (вдохновился он названием города Немирова), Лойѓойополье (т.е. Небывалополье)…

Мы хотим внести свой вклад в копилку еврейской fake geography.

Во-первых, тут, в Бельцах, есть свой Тель-Авив. Это такой район, где в кооперативных квартирах жили евреи. Теперь евреи почти все уехали, а фантомный Тель-Авив остался. Но, как говорил упомянутый литературный Менделе, ныш’ дус бин их ойсн — «я, собственно, не об этом».

Во-вторых, в Сороке есть перекресток двух улиц, неизбежных, как коммунизм, в каждом молдавском городе, — Штефана чел Маре и Дечебала (б. Красноармейская и б. Пушкина), под названием Биржа. Там собирались местные джентльмены обсуждать общеполитические вопросы: мол, Ганди — это голова, нет, Данди — это голова… Прославилось это место благодаря событиям 1967 года. Откуда ни возьмись в витрине магазина возникла карта Израиля. Уже на следующий день сорокские пикейные жилеты взялись, как в генеральном штабе, тыкать в карту своими тросточками, объясняя друг другу победоносное продвижение израильской военщины (шла Шестидневная война). На третий день карту сняли. Но, опять-таки, мы, собственно, не об этом.

А вот в Бричанах есть настоящее виртуальное пространство. Называется Девятая губерния. Когда-то давно так именовался один окраинный район, где жили местные люмпены. Но где он находился, теперь никто и не знает. Ушел, Атлантида местная, не то под землю, не то под воду. И остался исключительно во фразеологии: когда в споре кончаются уже все аргументы, можно нанести оппоненту сокрушительный удар: «Dy byst fyn der nanter gubernie [ты из девятой губернии] — потому шо ты, ну, не к этой цивилизации, ты вообще другого поведения…»

***
А теперь — «часть вторая, патетическая». Мы вам расскажем о настоящих специалистах — каждый в своей отрасли. Несколько, так сказать, картинок с выставки.

Картинка первая. В Сороке работал самый колоритный в округе мясник. Звали Янкелем. Высокий, красивый, мясо отвешивал неизменно с шутками и прибаутками… Однажды — сейчас начнется быличка — к нему пришло ОБХСС. Ничего не сказало, молча пришло, дабы изъять деньги от левой продажи мяса населению. Но мясник, по законам жанра, оказался хитрее. Как раз в момент прибытия ОБХСС подошла очередь прокурорши, которая, как и все жители города, стояла в очереди за мясом, «которого не было». И Янкель молча завернул ее кусок в нелегально заработанные денежные купюры — и вручил ей. А вечером пришел к прокурору домой — и получил свои деньги обратно. Совершенно очевидно, что прокурорше не было резону ябедничать на Янкеля: иначе дефицитного мяса не видать.

Картинка вторая. Тоже про ловкость рук, про профессионализм и про неистребимую в еврейском народе жажду наживы. Есть в местном идише такое местное слово — хахам. Это не то же самое, что хухем — ‘мудрец’ (чаще — в ироническом контексте). Хахам — это резник. Человек, который режет кур (слово, видимо, пришло от балканских сефардов). Так вот, многие наши информанты, в детстве носившие кур к хахаму, вспоминают об этом с особым плотоядным умилением: мол, хахам так ювелирно надрезал курице горло, так подвешивал ее, чтобы стекла кровь, так общипывал… Некоторым профессионализм хахама не давал покоя. Один сообразительный подросток, желая сэкономить себе 15 копеек на мороженое, насмотревшись на действия профи, взялся ловко резать кур в кустах и приносить готовый продукт дедушке домой. К сожалению, он не учел, что дедушку и хахама связывала сердечная дружба. Обман раскрылся — и читатель избавит нас от необходимости рассказывать дальнейшее. В другой истории масштабы были принципиально иными. В одном местечке секреты мастерства нелегально перенял возчик, и целые телеги кур не доезжали до птицерезки: все происходило в ближайшем овраге. Помните «страшный суп» Пелевина? Страаашнооо? Вот то-то же.

Картинка третья. Воспользовались мы услугами случайного таксиста-левака, который тут же рассказал нам, что вырос в еврейском квартале, по-соседски тоже подрабатывал для них хахамом, имел еврейскую любовницу и говорил на идиш. И действительно, говорил разные слова. А потом, расчувствовавшись, гордо возгласил: «Новела Макела!» — и запел песню, в которой изумленные собиратели опознали традиционную мелодию, на которую ашкеназы поют «Авину малкейну».

Наконец, картинка четвертая — история из прекрасного местечка Вертюжаны, где не осталось ни одного еврея. История в русле поверья «одному нашему мальчику это вполне удалось»: собеседник наш, 80-летний Степан Александрович (см. фото), вспоминал своих соседей. Был, говорил, один — маленький, черненький, хроменький, — и было у него два сына, бегали по Вертюжанам, «черненькие, как цыганята». Потом уехали в Израиль, и следы их вроде как затерялись. Вы уже догадались, чем эта история закончилась?

Неправильно. Один из них стал «премьер-министром» (на самом деле заместителем). Зовут Авигдор Либерман.

Дело было в Бельцах. Часть первая
Дело было в Бельцах. Часть вторая