После референдума в Крыму прошло всего около двух с половиной месяцев, а число уехавших людей достигает почти 20 тысяч. Переезжают не только те, кто жил без местной прописки, но и те, кто открыто выступал за единую Украину и из-за этой позиции стал «врагом народа»: их фотографии и контакты публикуют на форумах Крыма с призывами бить, прогонять и слать угрозы.
В Киево-Могилянской академии 23 мая прошел первый «Съезд беженцев из Крыма», около 300 делегатов смогли приехать в этот день в Киев, в основном это были представители общественных организаций, политики и журналисты. Мы поговорили с несколькими из них о том, почему в XXI веке массовая миграция оказывается не историей, а практикой, не притчей, а способом выжить.
Анатолий Засоба, лидер молодежного движения «Студактив Севастополя»
В России уверены, что в Крыму все рады и счастливы. Это не так. Всего за три недели спецоперации, проводимой в Крыму, на меня и мою семью сыпались угрозы, были и покушения на мою жизнь, я не смог там оставаться.
Мне с семьей пришлось срочно уезжать перед референдумом, но мы думали, что это временные меры и едем всего на неделю. Сейчас я не могу приехать в Крым, для меня это опасно, моя жена может туда приезжать, но она беременна, и думаю, я больше не смогу позволить ей навещать родных в Севастополе.
Это странно, есть же официальная позиция «персона нон грата», а есть «неофициальная», и она страшнее! Есть маргинальные наемники, которые за деньги готовы на все что угодно. Я не могу приехать в Севастополь, потому что меня отслеживает так называемая «самооборона», более того, мои фотографии и мои контакты есть на городских форумах и любой человек может увидеть меня и «сдать».
В Севастополе я принимал активное участие в «информационной войне», очень многие студенты, с которыми работали мы и наш «Студактив», были против этого референдума. В какой-то момент мы вообще побеждали!
Перед отъездом я был на прямых эфирах «Севастопольского телевидения», и все вопросы ко мне были в основном о том, почему студенты не участвуют в пикетах и массовых митингах «За Россию». Они не понимали, что в городе жили студенты из Украины, а еще многие просто не видели своего будущего с Россией, они уже представляли, как и где они будут работать в Украине.
Ольга Лунева, дизайнер, бывший независимый советник министра культуры Крыма
Я так устала уже. Уехала из Крыма, когда там появились вооруженные люди на улицах. Думала, что это все временно, забрала свою младшую дочку, она еще очень маленькая, я испугалась за нее. А вот переехать смогла только в Киев: на моей второй родине, в Донецке, теперь тоже война. Понимаете, я не политик, я не хочу им быть, я просто работала с детьми. И даже я не могу приехать обратно в Крым.
Не могу вернуться и даже сейчас выписаться из Крыма. Там у меня осталась старшая дочь, она живет в Севастополе, и через нее я узнаю, что происходит.
Раньше я работала в организации, помогающей детям-сиротам, и, даже как человек достаточно сильный, я не могу принять и понять то, что произошло. Нельзя разделить Украину. Но произошло то, что произошло.
Напряжение, которое есть в Крыму, — только от недовольства властью, и власть воспользовалась этим.
Татьяна Рихтун, журналист, директор медиацентра «IPC Севастополь»
Я не могу сказать, что наш медиацентр как-то участвовал в событиях на Майдане и поддерживал их. Но когда приходили люди, которые имели другую точку зрения, мы давали им площадку для высказывания. Я уверена, что человек имеет право высказаться и может озвучить свою точку зрения. Из-за этого нас и начали постепенно пытаться как-то определить и постоянно спрашивали: «Так вы украинские, что ли?»
Никогда не забуду тот день, когда в пять утра меня разбудил коллега и сказал: «Совет министра Крыма взяли». Я сразу спросила: «Что значит “взяли”?» Он ответил: «Взяли вооруженные люди». И именно с этого момента в Севастополе стали появляться вооруженные люди, а мы продолжали работать как журналисты, пока была такая возможность. Старались снимать и показывать, все столкновения между военными и пророссийскими активистами.
На меня стали нападать. Первый раз это случилось, когда я снимала у штаба ВМС Украины, присутствующие там люди тут же выяснили, что мы не транслируем только их точку зрения, а просто показываем происходящее. Вот там я получила по голове, очень профессионально, как обычно нейтрализуют противника военные в рукопашной борьбе. Пока я приходила в себя, у меня забрали камеру и унесли ее.
Через несколько дней журналисты снимали захват тактической группы «Крым», и вот тогда началась агрессия уже ко всем журналистам. И этой агрессии становилось все больше и больше. 9 марта на митинге в честь дня рождения Тараса Шевченко, я впервые за очень много лет услышала от пророссийских активистов призыв бить журналистов. Мы не стали вступать в конфликт, я решила уезжать домой, но и там, у моего подъезда, в меня стали кидать камни! Представляете! Приехал какой-то мужчина на велосипеде и стал закидывать камнями, пока я открывала дверь.
Дальше становилось хуже, уже 13 марта вечером к нам в офис ворвалась «Самооборона Крыма», они сказали, что у нас якобы место происшествия, и стали проводить обыск. Нашли несколько бронежилетов, которые у нас оставили киевские коллеги, и сказали, что это запрещенные предметы.
Как нам удалось избежать ареста? О, это было очень непросто! Нам пришлось связаться с Human Rights Watch и с уполномоченным по правам человека в Верховной Раде, вызвать несколько съемочных групп. И таким образом, после всех этих обысков и унижений, мы поняли, что надо уезжать, ночью вывозили какие-то ценные вещи, и коллеги из «Интерньюз Нетворк» предложили помощь при переезде. В день референдума я была уже в Киеве.
Я теперь уже понимаю, что после 2004 года никто из украинских политиков не сделал выводов, а господин Путин — сделал. Началась подготовка к такому варианту развития событий. Никуда не уезжали люди, которые уходили на пенсию из ЧФ РФ, например бывший командир морской пехоты мог стать торговым представителем, а его заместитель уходил на пенсию и переходил к нему на работу.
Активно работал и институт стран СНГ, возглавлял его адмирал Черноморского флота, и когда начались всем известные события, то, как в сказке «Щелкунчик», там выстроилась очередь из бывших военных, готовых защищать город.
Люди были подготовлены. Россия воевала, а мы нет. Мы были уверены, что мы дружим и живем в одной стране, в одном городе. Трудно поверить, что сосед, с которым вы живете в одном доме, вдруг приходит к вам с ручным пулеметом и говорит, что он из «самообороны», и он настроен против вас.
