В субботу утром Эми Уайнхаус сказала, что нехорошо себя чувствует и останется в постели. В 4 часа дня ее обнаружили мертвой. Краткую ретроспективу того, что этому предшествовало (сорванный из-за алкоголизма гастрольный тур, неудачный брак, 5 Грэмми, известность, пришедшую в 20 лет, занятия музыкой с 10-ти) уже перечислили все новостные агентства. Я не буду повторяться.

Вообще-то я никогда не была ярой поклонницей ее творчества. И из обсуждаемого теперь «клуба 27-летних» мне Лермонтов ближе Моррисона. Но ведь если не принимать во внимание инструмент, чем уж так сильно отличаются их пути к смерти? Я в дураков не стреляю, я не брошу героин…

Только не надо никого осуждать и оправдывать не надо. Эми не могла жить по-другому. Так же, как не могла не писать своих песен и не любить своего непутевого Блэйка. Любовь и песни рождаются не для тех, кто их достоин, понимаете?

Сама она говорила, что создана не для того, чтобы петь. А «чтобы быть женой и матерью и приглядывать за семьей». Ей хотелось всего этого. Просто она не успела. Спасительной бездарности (слепоты, глухоты, толстокожести), чтобы продержаться подольше, как видите, на всех не хватает. Так же, как не всем достаются неверные отцы и мужчины, но здесь Эми сорвала-таки джек-пот.

Кого она била по лицу, напиваясь в очередной раз? Кому она выкрикивала оскорбления? Тому же, кому пела. Этому небу, этому солнцу, этому воздуху – этому миру, который не предлагает счастья, зато гарантирует одиночество. Миру, который принуждает быть, но из которого некоторые за плохое поведение досрочно освобождаются.

Сегодня родители Эми Уайнхаус должны похоронить ее по иудейскому обряду. Я знаю, что Эми уже умерла. Я примерно представляю, как устроен этот мир и, кажется, понимаю, как была устроена Эми. И, несмотря на все это, я хочу, чтобы она жила.

Еще про Эми