Что связывает глубоко беременную Деми Мур, русалку Джулианну Мур, Джона Леннона, которому остается жить несколько часов, и застрявшего в лифте Мика Джаггера?

Их всех увидела такими и навеки запечатлела женщина-фотограф, женщина-легенда. Мы уже писали о ней, мы писали об Анни Лейбовиц.

О том, что сначала она была девочкой из хорошей еврейской семьи, а потом стала наркоманкой
и спутницей рок-музыкантов. Что любила женщину, ребенка родила от донора, а прославилась
портретами голливудских звезд.

Теперь любой, кто берет в руки фотоаппарат и хоть что-то знает о фотографии, мечтает повторить
ее успех: снимать такую же натуру и столько же за это получать. Но чтобы повторить ее успех,
нужно повторить и ее жизнь, а это так же невозможно, как невозможно после двадцатого века
вновь вступить в двадцатый.

Вот здесь немного запутанный, но в целом полезный отзыв о выставке «Анни Лейбовиц. Жизнь фотографа. 1990–2005». Выставке, которая была сделана по ее книге и которая продлится в Эрмитаже до 12 сентября.

А здесь – интервью самой Анни Лейбовиц, в котором она восторженно и по-туристски наивно говорит о России, спокойно и с юмором – о смерти и немного устало – о звездах и провокациях:

&&

...В Петербурге я первый раз, а вот в Москве уже была. Зачем же я туда ездила? Не помню. Пойду спрошу у своего секретаря...
<...>
— Не был ли переход из Rolling Stone, где вы начинали в жанре репортажа, в жесткий глянец Vanity Fair и Vogue, каким-то компромиссом? Вы же не такая.
— Да, я вообще-то не такая. Ха-ха. Может, какой-то компромисс в этом и есть. Но у меня же дети, я — мать-одиночка. Надо содержать семью. Я, как в бутерброде, — зажата с двух сторон.
<...>
— А продюсеры вас слушаются? Если вы говорите «хочу его раздеть и вымазать зеленой краской»?
— Ха-ха. Да, они делают, все, как я скажу. Если я им скажу «раздевайте его догола и красьте зеленой краской», они с радостью все выполнят. Они теперь больше расстраиваются, когда я их об этом не прошу!
<...>
Я через очень многое прошла, чтобы создать свою семью, и поэтому для меня важно, чтобы днем я работала, а вечером возвращалась к детям. <...> И в Сараево, как раньше, теперь не поеду — ведь я отвечаю за детей. Когда пули летают перед камерой, ты понимаешь, что все сведено к двум вещам: жизни и смерти. Я вовсе не экстремалка, я просто раньше плыла по течению, потому что я очень медленно взрослею. Если честно, то я и сейчас не совсем взрослая.
&&