The New Yorker сообщает занятную новость: появились книги, в которых можно … ходить. Книги-предметы интерьера – явление (хоть и стыдное) распространенное во многих домах. В некоторых я видела книги немые – с неразрезанными страницами, в других – задыхающиеся в неволе, в невскрытых полиэтиленовых упаковках. Чудо-дизайнеры умудряются делать из книг столы и торшеры. А про Вавилонскую башню из книг помните? Но, кажется, американские сапожники-книголюбы «Schuler & Sons» переплюнули всех.
За $168 можно заказать туфли, которые называются «Каблуки-переплеты» (Bookbinder Heel). Выглядят они более чем презентабельно. Плотная коричневая кожа, гармоничной округлой формы нос, аккуратная прошивка, устойчивый, но при этом достаточно изящный каблук, обтянутый кожей и украшенный золотым вензелем и номером тома – все это навевает воспоминания о подарочном издании «Божественной комедии» в гравюрах Гюстава Доре.
Так вот, мне подумалось, что писатели делятся на два неравных лагеря. В представители первого можно смело записывать Набокова. Чудесное детство («Другие берега»), усвоенные на всю непростую жизнь идеалы, и творчество – полет к другим еще более чистым и светлым мирам, создание еще более идеального, чем детство, мира – мира идеального текста. Скажете, упрощаю? Безусловно. Но иначе не получится теории.
Представителем другого лагеря (для самой очевидной наглядности) назначим Шаламова. Да, публиковаться он начал до ареста, но Шаламовым без лагерей он бы не стал. Отсидев, начал делиться своим опытом, уверенный, что случившийся с ним ужас и есть правда, и есть сама жизнь. И что этот опыт должен присутствовать в жизни каждого человека хотя бы страницами его книг.
Что же получается? Если в детстве тебя не обеспечили страховочным стропом, а, став взрослым, ты, слава Богу, ни отслужил, ни отсидел, значит, тебе и сказать нечего? И на книжную полку дорога заказана? Вот уж дудки!
В крайнем случае, стану дизайнером обуви, и моим книгам туфлям будет рад каждый книжный магазин!
Еще про необычную обувь на "Букнике":
Туфли превращаются...
