«Мы говорим не только для того, чтобы сообщить окружающим, о чем мы думаем, но и чтобы сообщить самим себе, о чем мы думаем. Речь — это часть мышления». 30 августа не стало Оливера Сакса, чья слава рассказчика затмевала для не-специалистов его славу невролога. Его пациенты становились персонажами книг; «Человек, который принял свою жену за шляпу», «Видеть голоса», «Антрополог на Марсе», «Пробуждения» и другие сборники блестяще написанных историй болезни немедленно оказывались бестселлерами. Более того, по «Человеку…» в 1986 году даже поставили оперу, а по «Пробуждениям» сняли фильм, трижды номинированный на «Оскар». В результате коллеги Сакса не раз с пренебрежением говорили о его популяризаторстве, граничащем с популизмом. Разделять это пренебрежение невозможно: в определенном ракурсе именно работа Сакса как популяризатора науки кажется совершенно бесценной.

Сакс сознательно стал частью важнейшего движения, зародившегося в эпоху Просвещения, получившего новый толчок в девятнадцатом веке и пышно расцветшего в последние полстолетия: движения ученых за разрушение стены между «сакральным» научным знанием, привилегиями которого наделены только посвященные, и «профанными» взглядами толпы на окружающий мир. Популяризация науки, требующая от ученого талантов, сил и энергии, не только делает общество, собственно, более «образованным» (как бы ни понимался этот термин).

Еще важнее тот факт, что научно-популярные работы — такие как работы Сакса — помогают обществу понять, почему науку во всех ее проявлениях следует поддерживать и поощрять: деньгами налогоплательщиков, частными грантами, краудфандингом, любыми финансовыми и нефинансовыми методами. И, наконец (однако далеко не в последнюю очередь), эти работы дают людям, интересующимся наукой, но по тем или иным причинам не выбравшим ее в качестве основного направления собственной жизни, возможность удовлетворять свой интерес к устройству мира и человека.

Однако у книг Оливера Сакса была дополнительная важнейшая специфика, благодаря которой их вклад в дело просвещения оказался неизмеримым. Невролог Сакс, которого The New York Times в свое время назвал «поэтом-лауреатом от медицины», писал о людях, которых общество привычно считало нарушенными: о людях с аутизмом, глухотой, болезнью Паркинсона, синдромом Туретта, нарушениями памяти и зрения — словом, о людях с расстройствами, которые по определению маргинализируют и десоциализируют тех, кто ими страдает. Благодаря своей удивительной оптике, одновременно крайне пристальной и очень доброжелательной, Сакс оказался способен не только разъяснять массовому читателю, как именно устроены те или иные заболевания (лишая их, таким образом, стигмы «безумия»), но перевести описываемые расстройства из категории отталкивающих нарушений в категорию поразительных особенностей — безусловно, усложняющих жизнь и способных причинять страдания, но не обесценивающих человека, на чью долю все это выпало. Именно в качестве сверхпопулярного писателя, а не только в качестве врача и ученого, Сакс сделал исключительно много для гуманизации науки — и для гуманизации общества, ради которого наука существует.