«Мы всегда обязаны принимать чью-то сторону. Невмешательство на руку гонителю — не жертве. Молчанием мы поддерживаем мучителя — не мучимого». Сегодня, в день смерти Эли Визеля, автора этой фразы, новостные ленты наполнены однотипными заголовками: «Эли Визель, лауреат Нобелевской премии мира, переживший Холокост, умер в возрасте 87 лет»; «Умер Эли Визель, переживший Холокост лауреат Нобелевской премии»; «Эли Визель, 87 лет, умер: пережил Холокост, получил Нобелевскую премию». Цель новостного заголовка — как можно быстрее и четче сообщить читателю главные факты и разъяснить их важность; начинающих новостников учат давать в заголовочной фразе один ответ на два вопроса: «Что произошло и почему мы об этом пишем?» Сегодняшние заголовки справедливо озадачивают читателя. Скорбь по Нобелевскому лауреату — вещь понятная и ожидаемая, но почему в заглавной строчке, где каждая буква взвешена и продумана, упоминается факт выживания Визеля в Холокосте?
Эли Визель был писателем, профессором и политическим активистом. Он выпустил 57 книг, среди которых важнейшей, по мнению многих его читателей и исследователей, оказалась «Ночь» — маленькая фрагментарная повесть, основанная на воспоминаниях самого автора о Бухенвальде и Освенциме. Визель был подростком, оказавшимся в коконе из двух страшных ситуаций: вокруг был концлагерь, а посреди концлагеря был крошечный мир, в котором мальчик оказался вынужден ухаживать за отцом, потерявшим волю к жизни.
В «Ночи» Визель говорит о том, о чем почти никогда не говорили до него (не говорят почти никогда и сейчас): о чувстве стыда за свои желания перед лицом мучительной повседневности. «Если бы я только мог избавиться <от своего отца>, от этого мертвого груза... Немедленно меня объял стыд, стыд, который останется навсегда». Позже капо скажет мальчику, что в лагере нет ни отцов, ни сыновей, ни братьев, ни сестер: каждый живет и умирает сам за себя. Эли Визель откажется верить в эту логику — и спасется. Еще позже он будет вставать на сторону тех, кто оказывается гонимым, преследуемым, уничтожаемым: он будет выступать против насилия в ЮАР и Никарагуа, против геноцида в Судане и против замалчивания геноцида армян. В какой-то момент Los Angeles Times назовет Визеля «самым важным евреем в мире»; этот сомнительный титул не будет отражать главного: Визель был евреем, но этническая принадлежность тех, кого он защищал, интересовала его, судя по всему, меньше всего, — его интересовало, чью сторону необходимо принять. Это и отличало Эли Визеля от многих активистов, делающих огромную и важную работу — но в узкой этнической рамке; это делало его не просто «выжившим в Холокосте», но человеком, прошедшим Холокост: вынесшим урок, сумевшим преподать этот урок другим.
Наивное и странное «выживший в Холокосте», перетекающее сегодня из одного новостного заголовка в другой (именно «выживший в Холокосте» — не «писатель», не «ученый», не «защитник прав человека») оказывается на поверку не наивным и не странным. Новостные издания выносят в заголовок то, что может оказаться важным читателю (и достаточно привлекательным, чтобы читатель кликнул на заголовок).
