С рефлексией в современной России дела обстоят плохо. С рефлексией по поводу истории (особенно недавней и относительно недавней), прямо скажем, катастрофически. Почему такую книгу не написал русский автор, более или менее понятно. Во-первых, страшновато. Во-вторых, нет инструмента, который позволил бы отстраниться от течения времени. Девяностые в России, на самом деле, далеко не закончились: текущая реальность укоренена в них так глубоко, что вынырнуть и увидеть картину сверху не получается. Дэвид Хоффман заполняет для нас эту лакуну и делает это хорошо. С одной стороны, перед нами почти научная монография, снабжённая солидной библиографией и предметно-именным указателем. С другой – захватывающее повествование, позволяющее тем, кто жил в России в 90-е годы, освежить память, а тем, кто не жил, – составить довольно полное представление о том, что же, собственно, они пропустили, не посетив удивительный постсоветский мир в его минуты роковые.

Основные герои книги – Александр Смоленский, Владимир Гусинский, Борис Березовский, Юрий Лужков, Михаил Ходорковский и Анатолий Чубайс – не то чтобы все олигархи. Хотя это зависит от того, как понимать термин. Хоффман выделяет шесть фигур, наиболее показательных для своего повествования, не забывая, впрочем, и об оставшихся представителях «семибанкирщины» – Виноградове и Потанине. Пожалуй, несколько обойдён вниманием Михаил Фридман, но на это тоже, видимо, есть свои причины: за вычетом Потанина он является единственной фигурой, по сей день сохраняющей какое-никакое положение, – да и в наиболее драматических коллизиях девяностых он не принимал такого уж деятельного участия.

Хоффман, хоть и сторонний наблюдатель, не беспристрастен. Из первой части книги видно, что от истории обрушения советской экономики у него захватывает дух, – гораздо сильнее, чем у иного внутреннего наблюдателя. Это понятно. Снаружи здание казалось довольно величественным, а обитателям различных его этажей было гораздо лучше видно, что именно прогнило в королевстве Госплана и насколько. История первоначального накопления капитала (как собственно денежного, так и административного) описана довольно полно. Хоффман не пытается оправдывать нарушение законодательства (там, где законодательство имело место), беспринципность и алчность. Но за его довольно бесстрастным изложением видно, что автор много и внимательно читал Эйн Рэнд (хотя и не спешит в этом признаться). А за героями Хоффмана, к которым он явно испытывает довольно смешанные чувства, всё равно маячит расправляющий плечи Джон Галт, – даже если они участвуют в залоговых аукционах (на что Галт с его протестантской этикой вряд ли бы пошёл, хотя как знать) или выбирают Ельцина на второй срок. Симпатии Хоффмана на стороне его героев, а не на стороне того мира несвободы, который они рушат всеми (буквально всеми) доступными им средствами, практически ничем не брезгуя.

Пятеро из шести главных героев книги в той или иной степени имеют отношение к еврейству. Хотя, по правде сказать, это играет какую-то роль, может быть, только в случае Бориса Березовского, недолго пробывшего гражданином Израиля и впоследствии отказавшегося от гражданства ради государственного поста. И в случае Гусинского, какое-то время (в основном, видимо, в политических целях) плотно работавшего с РЕК. Так что, это книга о евреях? Ну да, формально говоря, это книга о евреях - и о Лужкове. Но это только формально. Да, Хоффман упоминает о том, что в молодости почти все его герои в той или иной степени испытали на себе свойственные брежневскому периоду «мягкие формы дискриминации» – не выпустили в командировку за границу (Чубайс), не давали ставить спектакль (Гусинский) и так далее. Но это всё же не черта оседлости, породившая, в конечном итоге, «Бунд», Свердлова и Троцкого.

На самом деле, «Олигархи» Хоффмана – о евреях ровно в той степени, в какой в России не сформировано понятие гражданской нации, для которой не важна этническая принадлежность. Отсутствие гражданской нации вызывает к жизни призраки столетней давности, витающие над политическим дискурсом ДПНИ, партии «Великая Россия» и других подобных организаций. Просто в России ассимилированных евреев не бывает, – пока. Довольно трудно вообразить себе, что биография Мадлен Олбрайт будет названа книгой о чешской еврейке. Да нет, обычная биография бывшего госсекретаря США. Так и здесь. На самом деле, перед нами книга о героях эпохи бури и натиска новорожденного русского капитализма. Через десятки лет, когда, плохо ли, хорошо ли, с большей или меньшей кровью, на развалинах империи образуется более или менее европейского типа национальное государство, никто и не вспомнит, как там чью маму звали и говорила ли кому бабушка на сон грядущий «Нит гедайгет».

А вот слова «залоговые аукционы», «коробка из-под ксерокса», «голосуй или проиграешь», «ваучер» и «Краснокаменск» запомнят надолго, не только по-английски (спасибо Хоффману), но и (спасибо издательству «Колибри») по-русски. Кстати, да, и за образ Джона Галта спасибо, – чудом выбравшейся из советской России еврейке Алисе Розенбаум, известной широкой публике почти исключительно в качестве американской писательницы Эйн Рэнд.

Еще почитать:

Еврейский бизнес

Воспоминания о девяностых

«Атлант расправил плечи» Эйн Рэнд