В кибуцах живет около 2 процентов населения Израиля, но до последних десятилетий горстка этих самоотверженных социалистов задавала тон всей стране. Теперь кибуц больше похож на заповедник идей. Молодое поколение, отслужив в армии, перебирается в города. Те, кто остается, предлагают отменить коллективную собственность. Кибуц «Йотвата», к примеру, владеет крупной сетью ресторанов, а старейший, уже отметивший свое столетие кибуц «Дгания», в поисках дешевой рабочей силы открывает филиалы своего производства в Индии. Однако девяностолетним старушкам-основательницам, разъезжающим по кибуцу на скутерах, стараются не напоминать о том, что социалистической страны из Израиля не вышло.
«Мы были будущим» — именно такая книга. Яэль Нееман написала автобиографию, которая претендует называться частью истории. И автору это удается – в магазинах книга стоит именно на полках исторической литературы.
Основание кибуца «Ехиам» на каменистой земле, обстрелы во время Войны за Независимость, первый сбор урожая… Нееман ведет повествование о далекой культуре, которая молодому поколению израильтян может показаться едва ли не «первобытно-общинной». Она пишет о некой точке отсчета о людях, живших с верой в идею и свою миссию; показывает, как представление об избранности еврейского народа трансформировалось в избранность идеи. Поселенцы отказывались от галутного прошлого и строили будущее, считая сельскохозяйственный труд залогом национального возрождения.
«Быть кибуцником значит — быть сельскохозяйственным рабочим, бесстрашным воином, образованным и чувствительным человеком, членом партии, действия которого основаны на личных и коллективных моральных устоях».
Однако в кибуцах не все было радужно. Поэтесса Лея Гольдберг, навестив кибуц «Афиким», была шокирована тем, как в нем воспитывают и растят детей. С младенческого возраста все дети жили отдельно от взрослых и носили одинаковую одежду. С родителями встречались всего на полтора часа в день. Яэль Нееман не без обиды вспоминает, как приносила родителям самодельные подарки, а в следующий раз видела их уже в мусорном ведре. Но находит и оправдание этой суровости:
Кибуц — это не деревня с пасторальным видом и шустрыми жителями, курами и сохой. Кибуц — это политический подвиг, который мы ежедневно совершаем.
И в то же время Нееман задается вопросом: отчего кибуцная идея провалилась? Почему энтузиазма отцов-основателей хватило всего на пару поколений? Неизбежно ли идеологически изолированное пространство порождает желание вкусить от запретного плода обычной жизни? Сама Нееман бросила кибуц и переехала в Тель-Авив после службы в армии. Несмотря на декларируемую свободу выбора для молодежи, у кибуцников уход всегда считался изменой идее и неудачей.
Книга Нееман — не литературный шедевр. Критики не пели дифирамбов автору, и эти воспоминания скорее, попытка автора оправдаться за то, что не удалось продолжить начатое родителями. Но именно их радикальные идеи, по мнению Нееман, и опустошили кибуцы.
Сто лет назад евреи начали отказываться от религии, новым культом для него явилась социалистическая идея. Прошло еще столетие, и теперь избранный народ живет «в стране водных потоков, родников и источников, в стране пшеницы, и ячменя, и винограда, и инжира, и граната, оливы и меда, в стране, где нет у него недостатка ни в чем, в стране, камни которой железо и из гор которой он добывает медь».
Для кого-то это — скучная история. Для кого-то — идеологическое оружие, пусть и несколько заржавевшее. Для Нееман кибуцы — застывшая гармония: все на своих местах, и будущее уже в прошлом.
Еще кибуцы:
Четвертый сон Веры Павловны: От халуцим до кибупиталистов
20 фактов о современных кибуцах
Убийство в кибуце
Кибуцы в кино и в XXI веке
