Седьмой сезон «Хауса» начнется 20 сентября. К этому времени можно пересмотреть предыдущие шесть сезонов (но лучше остановиться после третьего) и прочитать несколько книг, посвященных сериалу. Вот хотя бы сборник статей «Хаус и философия», который вышел пару месяцев назад и тут же оказался на полках с бестселлерами – читать о Хаусе людям, похоже, хочется так же сильно, как смотреть на него.

«Хаус и философия» – исследование доктора Хауса с точки зрения современной и не очень философии, этики и социологии. Аморален ли Хаус, каковы его принципы, если они вообще у него есть, что общего у Хауса со сверхчеловеком Ницше и в чем дао хромого доктора, допустим ли патернализм Хауса по отношению к пациентам и этично ли добиваться пересадки печени шантажом и ложью; можно ли проводить эксперименты на живых людях и какова роль удачи в достижениях Хауса – вопросы важные, интересные и допускающие самые разные точки зрения. Авторы сборника подробно разбирают одержимость Хауса истиной (или, иначе – «стремлением разгадать головоломку»), его зависимость от боли и викодина, его сходство с Сократом и Диогеном, его отношения с пациентами и нетребовательность в быту. Дао Хауса возникает, по мнению авторов, из жажды познания, Ницше мог бы легко оказаться пациентом Хауса, а ваша печень могла бы попасть к нему в руки незаконным путем, и вы бы об этом никогда не узнали, потому что вас лечил другой, не такой талантливый доктор.

Практически любая статья о Хаусе, как уже писал однажды "Букник", – это статья о том, что интересно ее автору – таков уж сериал и таково мастерство сценаристов, что темы для разговора здесь бесконечны, и увидеть можно то, что хочется видеть. Вначале, как правило, людей интересует: а что, действительно можно вот так обращаться с клиентами и не вылететь с работы? Потом возникают вопросы посложнее: не лучше ли гуманная ложь убийственной правды; кому нужна истина, если она делает людей несчастными; кто дал ему право реанимировать людей, подписавших отказ от реанимации; а был ли Хаус женат; а что у них было с Кадди и почему Уилсон не женится на Хаусе. У них могло бы получиться, правда.

Если бы среди авторов сборника был ортодоксальный раввин или еврей, поющий регги, им тоже нашлось бы о чем поговорить. Хаус как Закон, которому надо следовать и не задавать вопросов. Хаус и Шаббат – почему этот ваш доктор два часа в день не работает, прячась в палате коматозников или в морге? Забавно, что при всем разнообразии статей в сборнике мало кто пишет о том, как же все-таки Хаус лечит людей. А между тем в сериале про медицину, где главный герой охотится на болезнь как на шпиона, это далеко не последний вопрос. Что делает Хаус, когда диагностирует, и почему на это так интересно смотреть?

Грегори Хаус (если вы в курсе, пропустите этот абзац) – диагност и мерзоид, руководит диагностическим отделом, под его началом работают три врача (первые три-четыре сезона): хирург, невролог и сочувственная блондинка Кэмерон. Все они выступают в роли лаборантов, взломщиков, курьеров и зайчиков для рагу, когда Хаусу вздумается приготовить что-нибудь к ужину. Все они в начале каждой серии сидят в комнате и пялятся на доску, где мелом, а потом разноцветными фломастерами Хаус выписывает симптомы заболевания.

Сыпь, озноб, головная боль. Кровь в моче, тахикардия, галлюцинации. Ломкость костей, потеря памяти – все записано на доске, и все требует объяснения. Что вызывает эти симптомы? Какие болезни сопровождаются такими симптомами? Что выберем – волчанку или отравление тяжелыми металлами? Почему?

Здесь нужно иметь в виду, что по замыслу Хаус почти не общается с пациентами, редко когда проводит внешний осмотр пациента сам и выходит на сцену, только чтобы задать самый важный вопрос и сорвать аплодисменты. На первый взгляд, всю работу делают его ассистенты: лабораторные исследования, подготовка анамнеза, беседы с пациентами и их родственниками. Хаус, похоже, просто-напросто больше эрудирован, опыт его богаче, поэтому он периодически вынимает из памяти какую-нибудь экзотическую азиатскую инфекцию и предъявляет ее публике. Но очень часто бывает, что у пациента проблемы с мозгом, и от этого у пациента, ну, короче, проблемы. С мозгом. И телом. И вообще с жизнью. Пациенты, знаете, они такие идиоты. Вообще люди – ну, они, случается, врут.

«Все врут» – слоган сериала, ключевая фраза Хауса и самая большая трудность перевода, по-английски звучит как Everybody lies. Хаус произносит ее регулярно, когда пациенты врут, и когда врут анализы, когда кто-нибудь умирает по собственной глупости и когда по счастливой случайности его удается спасти. Работа Хауса – найти, в чем ложь пациента и смысл этой лжи. Хаус ищет болезнь как преступника, а чтобы понять логику преступника, надо понять его мотивы. И так на доске рядом с результатами анализов всякий раз оказываются жалобы пациентов, иначе говоря – их слова, хотя Хаус вроде бы пациентам не верит. Но мы видим, что головная боль и ломота в мышцах, бессонница и депрессия, потеря памяти и жалобы на галлюцинации принимаются на равных с уровнем сахара и количеством тромбоцитов в крови.

Если согласиться с идеей Лакана о том, что бессознательное устроено как язык, то болезнь – это проблема коммуникации тела и мозга, а симптомы болезни – речь тела. Тогда становится понятно, почему Хаус – мизантроп, асоциальный тип, скрытный одиночка – так много болтает. Он работает с симптомами как с символами языка, пытаясь понять, что говорит тело пациента. А тело пациента лжет, органы посылают мозгу неадекватные сигналы, мозг интерпретирует их как умеет и реагирует, отправляя армию лейкоцитов в дружественную печень или вызывая спазм голосовых связок у жениха прямо перед алтарем.

Еще важнее, чем доска, в работе Хауса момент, когда доктора «осеняет»: чаще всего это происходит во время разговора с Уилсоном (с ним Хаус общается в режиме «свободных ассоциаций», с Кадди (которая всегда и во всем Хаусу противоречит, выступая как правило в роли Другого), и со «щенками», с которыми он играет, изобретая шутки и каламбуры (обычно это выглядит как оскорбление). Хаус, обсуждая свои случаи, трансформирует болезнь в речь, описывает ее метафорами («Тромб – это бомба в Ираке»), а затем из речи извлекает диагноз («Может быть, Бог у нее не снаружи, а внутри?» – о монашке, страдающей от аллергии на нечто неуловимое, – предположительно, на Бога).

Клиницист с инструментарием психоаналитика появился, можно предположить, не на пустом месте. Хаус воплощает идею о человеческом теле как машине, которую всегда можно починить. Врачи уже могут заменить сердце, печень, почки, перелить кровь, переставить суставы, почти все «железо» стало доступно для апгрейта. Но телом управляет мозг, а его, как правило, чинят отдельно от тела. И только Хаус может различить язык бессознательного, определить поломку и исправить баг в печени. То, что он способен между делом устранить проблемы душевного или духовного свойства, только делает его круче. Но вопросы морали здесь неуместны, нежность машине без надобности, ей просто нужен хороший механик.

Тем драматичнее превращение Хауса в пациента и человека. В пятом и шестом сезонах Хаус, выйдя из психиатрической клиники, пытается «просто быть счастливым». Он все еще издевается над Уилсоном, спорит с Кадди и достает «щенков», но это не ради решения головоломок. Сценаристы уже не в состоянии смоделировать ситуацию, когда два параллельных случая работают на один диагноз, и больше нет Хауса, проводящего ночь перед доской с симптомами – она теперь только часть реквизита, как и пузырек с викодином. Личная жизнь персонажей занимает все больше экранного времени, сломанные органы погружаются в немоту, потому что некому разобрать их невнятную речь, мечты об идеальном докторе и теле-машине остаются за воротами психиатрической клиники. Это честно и соответствует реальности, но это не интересно.

Седьмой сезон начинается 20 сентября; расскажите потом, чем все закончится.

Еще Хаус:

И его правда
И его религия
И его бог