Среди многочисленных книг по истории российского еврейства труды Льва Бердникова занимают заметное место. Автор открывает для нас имена, порой основательно подзабытые и известные лишь очень узкому кругу специалистов. Персонажи исследований Бердникова – Шафиров, Веселовский, Перетц и многие другие – принадлежат столь же еврейскому народу, сколь и русской истории и культуре. Автор упорно и успешно осваивает межкультурное пространство, а ведь для еврейского научпопа, чего греха таить, до сих пор характерен провинциальный взгляд на предмет, — когда таковой не рассматривается в рамках универсальных категорий и широких литературно-исторических реалий, словно евреи до сих пор замкнуты в некоем самодостаточном гетто. Книга Бердникова демонстрирует противоположный, универсалистский подход.

И хотя здесь Бердников не одинок — тема «евреев в России» вполне активно разрабатывается, есть в книге и уникальный аспект. Автор берется за тему, которая и сегодня часто табуирована в еврейском дискурсе — крещеные евреи в России. Обойти ее невозможно — уж очень многими великими именами представлен список: Борис Пастернак, Осип Мандельштам, Семен Франк, Лев Шестов, Роман Якобсон, Александр Галич, Антон Рубинштейн. Перечислить всех вряд ли возможно. Но одни еврейские авторы если этой темы и касаются, то в самом общем виде, просто констатируя данный факт в жизни того или иного российского еврея; другие стремятся обосновать крещение евреев исключительно прагматическими обстоятельствами, не выводя его в плоскость духовных исканий. Интерес третьих ограничивается кругом выкрестов-антисемитов и их специфической деятельностью, и отсюда естественным образом напрашивается вывод об абсолютной, универсальной пагубности крещения для евреев — даже если последующие плоды их творчества признаны гениальными.

И очень мало авторов, которые делают факт крещения центром исследования, сосредотачиваются на духовном и историческом бытии своих персонажей. Бердников — один из немногих. Крещение (или же самосознание потомков крещеных евреев) он рассматривает как событие, определившее духовные искания героев и их внутренние конфликты. Он развенчивает укоренившийся миф о том, что выкресты обязательно становились врагами собственного народа, испытывая к нему чувства в диапазоне от равнодушия до ненависти (или самоненависти, если угодно). Его герои и их чувства почти всегда неоднозначны, и это вызывает доверие к автору, поскольку и мир не бывает черно-белым, как бы мы ни тяготели к этой простой и заманчивой схеме. И поэтому крещеный в младенчестве и укорененный в православной вере Семен Надсон начинает свое знаменитое стихотворение словами «Я рос тебе чужим, отверженный народ…» а заканчивает пронзительным: «Дай скромно встать и мне в ряды твоих бойцов, народ, обиженный судьбою».

В книге Бердникова — судьбы российских евреев: государственного деятеля Шафирова, шута Лакосты, врачей фон Гадена и Леона, поэта Надсона, генерала Грулева, династии финансистов и благотворителей баронов Гинцбургов, поэта и выдающегося ученого-фольклориста Шейна и целого ряда других незаурядных фигур. Еврейство для них было предметом гордости или раздумий, внутренних борений, но всегда оставалось предметом рефлексии. Вторым стержнем их жизни была Россия — культура, язык, государство. «Евреями государства Российского» эти люди были не вынужденно и сугубо географически (в отличие от их потомков, обитавших в тех же широтах), а вполне добровольно, осознанно, видя в этом свою судьбу и предназначение.

Не случайно генерал Михаил Грулев, искренне приняв православие, всегда ощущал свою принадлежность народу, избранному «для неизбывных гонений и страданий, неведомых и непонятных никакому другому народу в мире» и признавался, что борется «против несправедливых обвинений и гонений на евреев», видя в этой борьбе «разумное служение России, моей Родине, по долгу совести и принятой присяги».

Еще больше привязанности к православной России являет Павел Шейн, который не просто крестился в 22 года, но и примкнул к кругу идейных славянофилов, целиком разделяя идею о неразрывности русского духа и православия: «Идите в Кремль на богомолье, душе там русской есть раздолье, воображению простор…». И, хотя Шейн и чувствовал неразрывную связь со своими еврейским корнями, переживал конфликт с родными, его, в отличие от Грулева, кажется, мало заботила судьба евреев. Впрочем, и типичных для славянофилов негативных высказываний о евреях и прочих «неславянах» за ним не замечено.

Ярким примером многообразия еврейских типов в России может служить и династия баронов Гинцбургов. Несомненно, талантливые предприниматели очень много сделали для процветания России, для развития ее промышленности и финансовой системы. Покровительствовали Гинцбурги и русской культуре. Но скорее всего, их неустанный труд все же был продиктован личными интересами и художественными пристрастиями, чем осознанной заботой о благе России. Так, отвагу Евзеля Гинцбурга, одним из последних оставившего осажденный Севастополь во время Крымской войны 1853-1856 г., отметил император, наградивший его двумя золотыми медалями "За усердие". Был ли поступок Гинцбурга обусловлен солидарностью с защитниками города, или же тем, что он держал в городе винный откуп, не столь уж важно… Но очевидно, что судьба соплеменников в России очень заботила Гинцбургов – отсюда их огромная благотворительная деятельность в пользу евреев России, а значит и в пользу России в целом.

Книга написана ясно и просто, предназначена для широкой аудитории, и это несомненное достоинство рождает определенные недостатки. Автор не претендует на академичность, и сноски практически отсутствуют. С одной стороны, это создает приятную плавность чтения, с другой — бывает обидно: уж очень хочется узнать источники некоторых цитат и фактов. Несмотря на то, что вполне обширный список используемой литературы приведен в конце книги, даже его беглый просмотр вызывает новые вопросы. В списке авторов фигурируют, например, А.С. Кац, А.И. Солженицын, историческая объективность и надежность которых в обращениях к еврейской теме довольно сомнительны. Пользуется ли Бердников трудами этих авторов в качестве фактологической основы для собственной книги (что заведомо снижало бы ее ценность) или же скрыто полемизирует с ними, в силу отсутствия ссылок почти всегда остается неизвестным.

Встречаются порой и неудачные стилистические обороты, и ошибки. Так, неясно, почему Ю. Крижанича автор называет «ортодоксом»? Если имеется в виду «православный», то это не так: Крижанич был католиком. Если описывается характер его воззрений, то как раз они были совсем не ортодоксальными. И приведенные слова Крижанича о «перекрестах» относятся к переходам из одной христианской конфессии в другую, а не к крещению евреев. Вряд ли «гоим» и «акум» можно рассматривать как контрастирующие «пренебрежительное» и «нейтральное» обозначения для неевреев. Охарактеризовать крупнейшую историческую фигуру, лидера немецкой Реформации как «М. Лютер, автор антисемитского трактата «Против евреев и лжи [точнее, «их лжи» — Ю.Т.]» — это сильное упрощение. Академические исследователи найдут и другие неточности. Но, как справедливо пишет автор предисловия Александр Локшин, герои Бердникова «раскрываются перед нами с новой неожиданной стороны» — и в этом главное достоинство книги.