Исследование бельгийского историка «История безбрачия и холостяков», вышедшее в интеллектуальном издательстве «НЛО», вызвало настоящий ажиотаж на женских форумах в Интернете. Причем реплики вставляли не только женщины, но и мужчины. Особенно всех взволновало предложение учредить накануне Дня влюбленных новый праздник – День холостяка, чтобы «самодовольные женатики» не забывали, что тоже когда-то были одиночками.
Однако не всегда отношение к холостякам было таким лояльным. В самой глубокой древности к ним, можно сказать, вообще никакого отношения не было – брак казался естественным и единственно возможным для взрослого человека состоянием, в древнееврейском языке даже не существовало слова, обозначающего безбрачие. Поведение людей, уклонявшихся от семейного долга и продолжения рода, считалось не просто эгоистическим, но и кощунственным.
Для женщин Израиля считается позором, если они не могут найти себе мужа, и пророк Исайя так грозит им: «И ухватятся семь женщин за одного мужчину в тот день, и скажут: свой хлеб будем есть и свою одежду будем носить, только пусть будем называться твоим именем. Сними с нас позор» (Ис. 4:1). <…> Талмуд углубляет библейское порицание безбрачия. Человек создан по образу Божию, общество представляет подобие Божие в целом, не жениться – это значит уменьшить всеобщее подобие Божие. Для рабби Элеазара не жениться – это отказаться от человеческой натуры, ибо она явлена Адамом и Евой вместе, а не только одним Адамом.
К требованиям сакрального характера добавлялись социальные. Древние народы стремились размножиться и укрепить свою государственность. Законный и многодетный брак был долгом законопослушного гражданина. В суровой Спарте холостяки подвергались ритуальному публичному поношению, а в Афинах с их более мягкими нравами одиночек не обижали, но женатые люди получали серьезные налоговые привилегии. В Древнем Риме дополнительным налогом облагали не только холостяков, но и бездетные пары. К тому же им запрещалось наследовать имущество.
Однако постепенно умами овладевала платоновская идея чистоты. Плодовитость и буйства плоти – дары Афродиты телесной — стали считаться несовместимыми с интеллектуальной жизнью, которой покровительствует Афродита духовная. Творчество – тот же брак, и в нем тоже рождается потомство, но иного рода.
Духовный брак с педагогикой, наукой, искусством… создает совершенно иные возможности для бессмертия, чем обычное телесное воспроизводство, которое уравнивает людей и животных.
Такие взгляды стали популярны в иудейской философии античного периода, в особенности среди эллинизированных евреев Александрии. Верующий иудей, но при этом и греческий философ Филон Александрийский (I в. н.э.) говорит о том, что невинность возвращается через добродетель. Абсолютную ценность получает девственность. Душа девственника оплодотворена свыше, и от нее родится бессмертное потомство. Но мистическое целомудрие доступно не всем, и в этом случае наименьшим злом и спасением от разврата становится честная супружеская жизнь. Так Филон Александрийский примирил иудейские взгляды на необходимость брака с платоновским требованием чистоты.
О том, что брак и духовная чистота не всегда совместимы, думали не только александрийские евреи. Ессеи, жившие на берегу Мертвого моря, соблюдали аскетическое воздержание, не женились и вообще были женоненавистниками. Иосиф Флавий (гордившийся тем, что до 30 лет оставался девственником) и Филон Александрийский писали о ессеях с восхищением.
Там же, в Кумране, жило и другое иудейское сообщество – яхады. Сексуальную жизнь они также считали нечистой, но решали вопросы брака не так кардинально, как ессеи. Воздержание и временное безбрачие требовались только от воинов.
Христианское Средневековье испытывало глубочайший пиетет перед девственностью. К XII веку окончательно утвердилось требование целибата для священников и монахов – так появилось сословие профессиональных холостяков. Однако в том, что касается жизни мирской, понятие «безбрачие» по-прежнему не сформировалось даже на лингвистическом уровне.
Когда епископ Иона Орлеанский в IX веке посылает своему другу Матфреду трактат «Об установлении в жизни мирян», его цель – снабдить правилами жизни всех тех, кто «связан узами брака» <…> Отождествление слов «мирянин» и «женатый» так же естественно для епископа, как «холостой» и «клирик». И так будет на протяжении всего Средневековья.
Безбрачие было только временным состоянием, во многих языках холостяка и юношу называли одним словом, взрослому человеку полагалось быть женатым. А до свадьбы молодые люди собирались в «банды молодцов», гуляли, дебоширили, устраивали кошачьи концерты под окнами своих женившихся друзей.
Конечно, не всем удавалось сочетаться браком. Бедняки, младшие сыновья, которым не выделялась доля в наследстве, не могли создать семью. Зачастую они становились преступниками или, в лучшем случае, бродячими подмастерьями, кочующими из города в город. Неженатый человек в средневековом обществе был обречен на маргинальность.
Особенно тяжело приходилось женщинам. Бесправными оказывались не только «вековухи», но и вдовы – все кому не лень их обирали, а закон смотрел на это сквозь пальцы. Причем богатство в данном случае становилось не защитой, а приманкой для любителей поживиться.
В 1224 году Мария де Лепиньян жалуется, что после смерти отца она была изгнана из принадлежащего им замка. <…> Мать Марии даже не получила полагающуюся ей вдовью пенсию, им было не на что есть и пить, и никакой рыцарь короля Артура не пришел им на помощь! <…> Оделина, дама из Шавенье, измученная враждебными выходками сеньоров соседей, поместила свои земли и имущество под королевскую опеку и вручила сто су королевскому судье – байи. Но соседи продолжали понемногу обкрадывать ее: отнимали у нее то 30 су, то несколько мер овса, то несколько мер пшеницы; дошло до того, что у одного из ее людей отобрали лошадь стоимостью в сто ливров!
Холостячество как осознанный выбор появилось только в Новое время. Именно тогда люди стали задумываться о возможности личного, индивидуального счастья, и оказалось, что не всегда оно связано с созданием семьи.
Право на счастье – первое право личности, освободившейся от изначальных предрассудков, от уз религии и семьи. Религия и семья говорили о счастье в недостижимом будущем: личное счастье в ином мире, счастье родовое, воплощенное в далеких потомках. И та, и другая здесь и сейчас требовали жертв во имя того далекого счастья. Революция XVIII века, быть может, в том и состояла, что человек захотел стать счастливым.&&
Однако окончательно реабилитировала холостяков другая революция – сексуальная, вкупе с другими гуманистическими завоеваниями ХХ века. Сегодняшний холостяк – не эксцентричный дядюшка, над которым потешаются остальные родственники, и не угрюмая старая дева, на которую никто не польстился. Теперь молодые люди уходят из семьи, а не переходят из родительского дома в дом супружеский. Почти обязательное высшее образование, годы после учебы, когда человек делает карьеру и откладывает брак, пока не «встанет на ноги» – все это привело к тому, что многие привыкают к комфортной жизни в одиночестве и не спешат с ней расстаться. Жан-Клод Болонь цитирует другого исследователя истории холостяков:
&&Холостяк не только получает мелкие удовольствия (объедается шоколадом или допоздна валяется в постели), он самостоятельно управляет собственной жизнью. Это полный переворот в сознании, соответствующий перевороту в истории, который наконец позволил каждому из нас стать единоличным хозяином собственной судьбы.
«Хозяевами собственной судьбы» предпочитают быть, например, три миллиона нью-йоркцев – то есть почти треть населения этого города.
К тому же состояния «холостяк» и «женат/замужем» в наше время не являются константами и легко переходят из одного в другое в любую сторону. Холостяки женятся, женатые разводятся, возвращаются к одинокой жизни, вступают в новый брак – и так несколько раз в течение жизни. А новые взгляды на мораль позволяют одиночкам не быть «монахами в миру».
Книга Жан-Клода Болоня – подробное историческое и социологическое исследование феномена холостячества, во многом единственное в своем роде. Не специалистам, а обычным читателям оно интересно в первую очередь потому, что в своей работе автор часто применяет метод микроистории. История безбрачия иллюстрируется не только историческими фактами и статистикой, но и рассказами о людях из разных эпох. Герои «Истории безбрачия и холостяков» – иудейский праведник Шимон бен Азай и поэт-преступник Франсуа Вийон, пастушка Жанна д'Арк и византийская императрица Феодора, но не только они, а еще и простые люди, память о которых осталась только в редких исторических документах. Среди них, например, катар Пьер Мори, который не смог найти себе пару, потому что всю жизнь был вынужден скрываться из-за веры, и Габриэль Сюшон, в XVII веке на собственном примере доказавшая, что кроме монастыря и замужества для женщин существует и третий путь. Так что, оказывается, холостяки жили во все времена, во всех странах и разных общественных слоях – даже несмотря на то, что названия для них не было.
А также:
Неубежденные холостячки
Холостяки с разницей во времени
Последний холостой кочевник
