Первое, что приходит в голову при взгляде на пятисотстраничный том Филипа Болла «Критическая масса. Как одни явления порождают другие», - 1-й закон еврейской физики: «Масса евреев производит массу критики». Однако книга 46-летнего ученого и редактора-консультанта журнала Nature совсем не об этом. Болл пытается, используя законы современной физики, описывать социальные явления. Как и положено в научной литературе, каждую главу автор начинает эпиграфом, введением в проблематику, краткой историографией и лишь затем приступает к решению проблемы.

Болла интересуют практически все современные проблемы: пробки, возникновение и уклад капиталистических отношений, игра на бирже, колонизация культуры и торжество глобализации, и даже социальные сети, которые стали популярны в Британии куда раньше, чем появились «Одноклассники.ру» в России. Исходный посыл Болла: общество в целом ведет себя по законам, удивительно похожим на те, что действуют в мире элементарных частиц. Так, к примеру, при определенной плотности потока частиц с увеличением скорости поток может, выражаясь языком физиков, «замерзнуть». Эту модель можно спроецировать на дорожное движение. При определенной плотности автомобильного потока увеличивается степень и скорость взаимодействия между автомобилями. Одно резкое колебание скорости (торможение и ускорение) - и тут же возникает бич мегаполисов – дорожная пробка.

Еще один пример – игра на бирже. Автор сравнивает поведение маклеров-паникеров с колебанием Гауссова распределения, а затем глубокомысленно добавляет: «Спады и подъемы подчиняются некоторым естественным законам, которые должны быть обнаружены и поняты, в этом и состоит истинная задача науки».

Как популяризатор научного знания Болл ведет себя достаточно легкомысленно. Автор описывает проблему, дает некие аналогии из атомной физики и делает вывод: все серьезнее, чем кажется, науке еще только предстоит решить проблему. То есть – не отвечает ни на какие вопросы. При этом вполне по-панковски вторгается на ухоженные поля ученых-гуманитариев, подобно Дон Кихоту, бросается на ветряные мельницы, крушит, как ему кажется, научные стереотипы, выжигая напалмом место для «социальной физики». Вот, к примеру, Болл критикует Карла Маркса и начинает с такой «научной» оценки: «Он был немецким евреем, недовольным и буйным по характеру». Отметив заслугу Маркса как экономиста – он, дескать, первым увидел цикличность в развитии капиталистической модели экономики - наш гид в мире «социальной физики» продолжает: «В предложенной Марксом схеме действует механизм, хорошо известный физикам как отрицательная обратная связь, когда система регулируется взаимодействиями внутренних параметров… Результатом грядущей революции должна была стать отмена частной собственности и передача всех средств производства под контроль общества. В действительности, пролетариату было что терять, что доказала волна революций, прокатившихся по Европе, жестоко подавленных властями».
Никакой предметной критики теорий Маркса Болл, разумеется, не предлагает – но ему это и не нужно. Его задача – выбрать из обилия социальных процессов те, что можно сравнить с физическими.
Болл также легко жонглирует цитатами из Киплинга, Бернарда Шоу, Жан-Жака Руссо. Без предупреждения может отослать к работе Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории» или к трудам экономиста Кондратьева.
Пишет, к примеру, что солдаты во время Первой мировой войны устраивали негласные перемирия – могли договориться, выстроить систему взаимоотношений, которую автор описывает через «сложную систему теории игр». Вступали во взаимодействия, как «плюс» и «минус». Но такие случаи были единичны и скорее случайны. Позиционная война, характерная для последних лет Первой мировой, памятна самыми ожесточенными и кровопролитными схватками, применением новых видов вооружения и ядовитых газов.

Некоторые из рассуждений Болла трогательно напоминают шутливые Законы еврейской физики. К примеру, «Закон неравномерного движения»: «Еврей может двигаться равномерно и прямолинейно только тогда, когда его уже несут»; или третий закон критической массы: «Масса денег в чужом кармане всегда является критической».

Иначе говоря, Болл не избежал типичной гуманитарной ловушки: придумать теорию, а уже под нее подогнать факты. Впрочем, он не первый на этом пути и, вероятно, не последний. Он и сам, очевидно, это понимает, потому что говорит о своей книге так:

«Я задался вопросом: можно ли признать законы общества столь же объективными и строгими, как и законы физики; действуют ли они спонтанно и независимо от нашей воли и попыток организовать себя? И если так, можем ли мы ими воспользоваться, чтобы сделать нашу жизнь лучше? Ответ на оба вопроса — положительный. Но мы должны остерегаться ограничивать взгляды на общество этими законами как в практическом, так и в моральном смысле».
Автор, то есть, специально подчеркивает, что недопустимо напрямую проецировать законы физики или генетики на человеческое общество. Справедливо указывает, что многочисленные жертвы в ходе Первой мировой войны подготовили трагедию Холокоста и Хиросимы. Предостерегая от какого-то вмешательства в общество с намерением искусственным образом его улучшить, Болл напоминает, какую цену заплатило человечество за реализацию некоторых теорий – от создания «общества будущего» до выведения расы идеальных людей.

Как бы там ни было, добавляет Болл, при всех совпадениях движения масс и движения частиц, предугадать поведение каждого отдельного человека часто бывает невозможно.
Кому-то для этого нужно изучать психологию, кому-то физику, кому-то хватает правил этикета. А кто-то знает, что законы Торы даны не только для того, чтобы упорядочить движение всякого отдельного индивида, но и чтобы предложить человеку не научно-популярные, а вполне божественные объяснения того, как одни явления порождают другие.