Назовите это судьбой или простым совпадением, но, бывает, задумываешься о чем-нибудь — и на тебя будто с небес сваливается фолиант на тему этих размышлений. Так произошло со мной и книгой доктора Пинхаса Полонского. Утром моя младшая дочь задала «детский» вопрос: «Откуда взялось все, что есть вокруг?» — а двумя часами позже в книжном магазине мне попался современный еврейский комментарий Пинхаса Полонского на книгу Бытия под названием «Две истории сотворения мира».
С двойственности начинает свое повествование и доктор Полонский, описывая кажущееся противоречие между религиозной и «научной» версиями сотворения мира. Почему слово «научной» в кавычках? Потому что автор приходит к выводу, что обе версии в равной степени недоказуемы, а значит, предпочтение той или другой — не вопрос истины, а вопрос предпочтений. По мнению Полонского, Всевышний дает человеку свободу выбора, а как именно ее используют разные цивилизации, иллюстрирует следующая история:
Однажды к одному из еврейских мудрецов пришел греческий философ и сказал: «Мы, философы, верим, что мир вечен и был таким всегда; вы же, евреи, верите в то, что мир был сотворен. Можешь ли ты доказать это?» «Да, могу, – ответил мудрец, – приходи завтра». На следующий день, придя к мудрецу, философ увидел на столе пергамент с написанным на нем текстом. «Как замечателен этот пергамент, – сказал философ. – Как интересна выраженная в нем идея! И как искусно написан текст, как красив его каллиграфический почерк! Кто написал его?» «Да никто не писал этот текст. Просто стояла на столе чернильница, подул ветер, чернила разлились, он и получился», – ответил мудрец. «Да ты смеешься надо мной! – воскликнул философ. – У текста не может не быть автора!» «Но разве мир не гораздо более совершенен и гораздо более сложен, чем этот текст? – ответил мудрец. – Если текст не может не иметь автора, то тем более мир не может не иметь Автора».
Стоит отметить, что еврейское летосчисление от Сотворения мира ведется не с начала, а с конца Сотворения, то есть с создания человека. С другой стороны, согласно мидрашу, Бог «создавал миры и разрушал их, а затем на развалинах их создавал новые». Получается, что нынешняя дата (5770 лет от Сотворения мира) – это, возможно, возраст именно последнего, не разрушенного мира. Как отмечает автор, дарвиновские идеи эволюции очень близки к такой концепции, вот только причиной появления и исчезновения миров еврейское каббалистическое мировоззрение считает не слепой естественный отбор. Что было первым творением Всевышнего? На это счет тоже есть два мнения, вытекающие из разной трактовки первой фразы Торы. Согласному первой, «вначале сотворил Бог небо и землю»; согласно второй – в первый день творения Всевышний создал свет, то есть духовное начало.
Как в еврейской традиции согласуются в Торе два рассказа о Сотворении мира (первый рассказ – от стиха 1:1 до стиха 2:3; второй – от стиха 2:4 до стиха 3:24)? Хронологически они параллельны; и хотя во втором рассказе нет указаний на продолжительность пребывания Адама в Саду Эденском, считается, что все оно ограничивалось шестым днем Творения, а изгнание из Сада соответствовало наступлению Субботы. Внутри каждого рассказа соблюдается хронология, но по отношению друг к другу они хронологически непоследовательны, и это позволяет говорить о разных сторонах одного творения.
Причина того, что есть два рассказа о Сотворении, состоит в том, что у мира и у человека есть две стороны, сотворение которых и описывается в каждом из рассказов. Каждый из этих рассказов дает как бы свою «плоскую проекцию» сложного и многомерного человека.
Для анализа и сравнения рассказов Полонский использует идеи раввина Йосефа-Дова Соловейчика, одного из самых значительных еврейских религиозных философов ХХ века. Рассматривая соотношение между двумя рассказами о Сотворении, рав Соловейчик называет Адама из первого рассказа «человеком природным» (ибо там человек представлен нам как часть природы и как царь над природой), а Адама из второго – «человеком метафизическим», противопоставленным природе.
Разумеется, два Адама – это один и тот же человек, или, выражаясь словами Полонского об экзистенциональности Торы, «оба Адама – это я сам; и, читая о них в Торе, я изучаю сам себя». Природный человек созидателен, деятелен, он царь и преобразователь мира. Метафизический человек больше занят собой, его волнует не власть над внешним миром (который вообще существует лишь как приложение к человеку), а преобразование собственной души. Таким образом, первый рассказ – космоцентричен, второй – антропоцентричен. Проявление Единого Бога тоже двойственно – как «Бога природы» (т.е. естественного порядка вещей) и как «Бога Завета» (т.е. чуда и милосердия).
В продолжении Полонский показывает подход еврейской традиции к остальным аспектам Творения – верхним и нижним мирам, значению Эденского сада и месте человека в нем, Дереву познания добра и зла и ошибке Адама, покусившегося на запретный плод. Многие сложные понятия метафизического свойства проясняются в этой книге. И хотя, конечно, маленьким детям она вряд ли расскажет доступно, откуда все взялось, но их родителей избавит от лубочно-фольклорной картины Сотворения мира с длиннобородым старцем, змеей и сочным яблоком в руке Адама.
Еще о сотворении мира:
Вариации Ханоха Левина
Общий день рождения
Почему Тора начинается с сотворения мира
