В американские магазины первые рождественские товары начинают завозить сразу после окончания распродаж на День благодарения. Российская торговля встает на новогоднюю вахту сразу после Дня великого октябрьского народного единства. Стоит ли удивляться, что у нас, в Израиле, о стремительно наступающем Пуриме задумались сразу же после Ту би-Швата.
Первой ласточкой Пурима стал для меня магазин в Тверии, в котором, как по мановению волшебной трещотки, за одну ночь возник целый отдел маскарадных костюмов — с манекенами младшего школьного возраста при входе.
Во-первых и во-первых, там были платья для юных цариц Барби, то есть, простите, Эстер. Розовые, белые, розовые, сиреневые, розовые, белые, белые, розовые… С кучей всяких рюшек, финтифлюшек, кружев, золота и парчи.
Для мальчишек — костюмы астронавтов, Джонни Деппа и прочих пиратов Карибского моря, пожарных, ковбоев, героев мультсериалов, униформа полиции и всех родов войск, имеющихся в ЦАХАЛе. Плюс аксессуары — волшебные палочки, короны, кошачьи уши и хвосты, пистолеты, мечи простые и световые.
В дальнем углу отдела расположились «карнавальные костюмы» для взрослых. Закупленные, судя по всему, оптом на распродаже имущества обанкротившегося магазина для взрослых в каком-нибудь глубоко провинциальном немецком городке. Стюардесса, медсестра, недоеденная Серым Волком Красная Кипа, то есть, простите, Шапочка. Ушки и хвостик плейбойского зайчика. «Гадкая полицейская» (очень летняя форма одежды плюс наручники и черная дубиночка). И тому подобный дасистфантастиш.
Маски венецианского карнавала, накладные носы, ногти, зубы, парики, краски для лица.
Народу в отделе было много. Почти все покупали по несколько штук карнавальных костюмов (так и детей в израильских семьях традиционно бывает несколько штук, а иногда очень даже несколько).
— «Рафунцель», — прочитала надпись на ярлыке кассирша, — с вас … шекелей.
(«П» и «Ф» в иврите — одна и та же буква, если кто не в курсе.)
Так у моей младшей дочки Алисы появился первый в жизни пуримский карнавальный костюм.
И хорошо, что мы с женой догадались запастись рафунцельным платьем в Ту би-Шват, так как за пару дней до праздника пуримшпильный отдел сильно опустел.
В детском саду выдали расписание мероприятий на праздничную неделю. День первый — строительство дворца. День второй — поход в соседний киббуц на представление по мотивам свитка Эстер. День третий — приводить детей в карнавальных костюмах. День четвертый — к костюмам можно добавить праздничную еду. И пятый день — в костюмах. На шестой день был назначен демонтаж дворца в связи с необходимостью подготовки к Песаху. Но отсчет дней еще не был запущен, так что платье героини старинной ашкеназской сказки братьев Гримм уже висело в шкафу, терпеливо дожидаясь, когда придет его черед. Но не все окружающие были столь же терпеливы, как платье Рафунцель.
Сначала в автобусе, на котором я возвращался из Иерусалима в киббуц, на глаза попалась девушка допризывного возраста в короне принцессы (вокруг нее вился ахашверошем мальчик-ровесник). Принцесса с ухажером сошли с автобуса где-то на территориях.
А еще пару дней спустя на детской площадке появился тигр. Хвост, полоски, все как полагается — только очень маленький. Такой маленький, что даже испугался качаться на качелях вместе со старшим братом. Ну и ладно, не тигриное это дело, в конце концов, качаться на качелях.
Потом на той же площадке Алиса познакомилась с новой девочкой, которая сообщила, что она родом из Страны принцесс. Алиса, разумеется, обзавидовалась, а дома вечером мы долго с ней обсуждали, сложно ли попасть в Страну принцесс и найдется ли там свободный замок для Алисы.
А потом терпение лопнуло и у взрослых обитателей нашего киббуца.
Сначала рядом с киббуцной столовой на стенке развесили фотографии с празднований Пурима в прошлые годы.
«Не пойду, — подумал я. — Отмечать Пурим на 5 дней раньше? Зачем? Из танцевального возраста, увы, слегка вышел. А с напитками неплохо обстоят дела и дома. К тому же, наверняка надо платить за вход. И вообще…»
Но так уж устроена жизнь в Земле Обетованной, что здесь нередко происходит то, что должно произойти, вне зависимости от чьих-то личных желаний и планов.
Я сидел дома и развлекался с конвертером дат из еврейского календаря в григорианский. Проверял, какие исторические события случились на Пурим в разные годы. 2011 — французский самолет атаковал «военный автомобиль вооруженных сил Каддафи», начав операцию НАТО в Ливии. 2010 — закрылись Зимние Олимпийские игры в Ванкувере. 2008 — Россия и Израиль подписали договор об отмене визового режима. 2005 — свергли президента Киргизии Аскара Акаева. 1992 — в России создали налоговую полицию. 1991 — кончилась война в Заливе… На 1980 году зазвонил мобильник.
Жребий стал падать в мою сторону — киббуцной художественной самодеятельности катастрофически не хватало одного участника для того самого представления, предшествовавшего напиткам и танцам, которое рекламировал господин Ахашверош. Танец — русский народный, мне это должно быть близко. Я колебался, но недолго — ровно до того момента, как в телефоне прозвучало: «Спиртные напитки — бесплатно и в неограниченном количестве». Удавиться из-за шекеля — дело святое. Любимая национальная забава. Жребий выпал окончательно.
Две репетиции, часовая задержка с началом выступления, переодевание в костюм — и вот я на сцене.
На меня из темноты смотрят глаза и видеокамеры мобильных телефонов. Смотрят, но меня пока не видят. Видят они только одну участницу самодеятельности, изображающую русскую матрешку. Самую большую из матрешек, матрешку-маму. Ее платье столь велико, что легко скрывает от зрителей семь матрешек поменьше. Я — один-одна из этой великолепной семерки. На мне — голубой сарафан, желтый платок, большие резиновые очки. Еще на первой репетиции мне сделали комплимент: желтый платок отлично подходит к моей бороде.
Мы, маленькие матрешки, по очереди выпрыгиваем на сцену и начинаем танцевать русское народное. Медленно, размеренно, классически. Танцуем по трое — под присмотром мамы, которая не нарадуется тому, какие у нее хорошие, правильные дети. Только с одним маленьким матрешком, не похожим на остальных даже внешне (у него другой костюм и прическа из многочисленных маленьких косичек), братья-сестры не хотят водиться. Он уходит за кулисы.
А потом мама-матрешка засыпает, а отверженный малыш возвращается — с папироской в зубах. И быстро находит путь к сердцам братьев и сестер, дав всем затянуться по разочку.
После этого музыка меняется, темп ускоряется, движения матрешек становятся быстрее и резче. Мы скачем по сцене галопом, кружимся колесом, вскидывая руки к небу и, наконец, валимся с ног.
Я ухожу со сцены в зрительный зал, как и остальные матрешки, за исключением той, что не похожа на остальных. Ахашверошу тем временем снится второй сон — с восточными красавицами в остроконечных лифчиках неправдоподобного размера, на лицах девушек в середине танца неожиданно появляются страшные маски африканских дикарей.
В финале выходит лично царь, в трусах, мантии и короне. Перекурившая матрешка бросается к царю в объятия. Похоже, оба еще не верят, что сон, непонятно, кому именно приснившийся, закончился.
Попивая красное сухое, я с интересом разглядываю публику. Столько молодежи в нашем киббуце явно не наберется, видимо, подтянулись соседи. В карнавальных костюмах — больше половины присутствующих. Римский император в тоге и лавровом венке. Капитан Крюк из «Питера Пэна», цепляющий своим крюком всех друганов. Пляжный спасатель (на спине — плотик радужных цветов ЛГБТ-сообщества). Японец в кимоно и конической соломенной шляпе. Пингвин. Боб Марли — в красно-желто-зеленом комбинезоне и кудрявом парике. Панк со вставшими дыбом волосами. Мышки, кошки, зайчики (плейбоевские, а как же…) Венецианские маски. Раскрашенные лица. Ни одной медсестры или стюардессы не видно, зато многие барышни, похоже, придерживаются мнения, что праздничной одежды должно быть как можно меньше.
— Я выделю из госбюджета деньги на капитальный ремонт киббуца «Бейт Зера»! — обещает со сцены в микрофон «премьер-министр Израиля Биби Нетаниягу».
После «КВН» начинаются конкурсы, вроде тех, которые устраивают аниматоры в турецких отелях. Например, веселая эстафета: участники должны дважды пробежать туда и обратно между столами, на которых стоят бокалы с пивом и стопки водки соответственно. То и другое нужно выпить до дна, прежде чем бежать следующий отрезок.
Несмотря на льющиеся рекой напитки, атмосфера в зале на удивление (во всяком случае, на мое удивление) позитивная. Никто не скандалит, не ругается, не выясняет отношения, не орет.
На танцы я не остался. Все-таки устал после выступления, а дома меня ждали жена и открытая в честь шаббата, но так и не допитая бутылка красного сухого.
