Человек — это машина. Какая интонация слышится нам в таком сравнении? Недовольство, горечь. «Мысли — это язвы в моем мозгу. Мой мозг сплошной шрам. Хочу быть машиной. Руками хватать ногами ходить не ведать боли не мыслить», - произносит «исполнитель роли Гамлета» из ныне классической пьесы Хайнера Мюллера «Гамлет-машина» (1977). Отчаяние второй половины ХХ века.

Но в начале прошлого столетия сравнение с машиной звучало скорее оптимистично.

Наглядные, разнообразные, порой забавные и всегда занимательные иллюстрации этого сравнения мы находим в популярных медицинских книгах Фрица Кана (1888–1968), героя недавней выставки в Музее истории медицины, в знаменитой берлинской клинике Шарите.

Самое известное наследие Кана — пятитомник «Жизнь человека» (1922–1931). Это был бестселлер: книги выходили шестизначными тиражами и переводились на другие языки. В чем же была причина успеха? Кан, по специальности гинеколог, был талантливым автором, умевшим доступно объяснять сложные процессы. Но главное в его книгах – тысячи иллюстраций и схем, именно они удивляли и привлекали читателей. Не будучи сам профессиональным рисовальщиком, он заказывал прорисовки своих эскизов целой армии художников и графиков. Тем не менее, иллюстративный цикл поражает цельностью, словно его создал один человек.

Основная идея Кана: человек — это самая работоспособная машина на свете. Человеческий организм представляется ему оптимально сконструированным, слаженным механизмом, где все детали работают бесперебойно. Это государство, где 30 биллионов граждан (клеток) трудятся на благо друг друга. Каждый отдельный работник получает от организма все необходимое снабжение и выполняет свои обязанности с примечательными усердием и эффективностью. Да, это хорошо узнаваемая, желанная экономическая формация: «Клеточное государство являет собой республику с наследственным господством аристократии духа. Характер экономики — строгий коммунизм».
Наиболее комплексно все эти идеи воплотились в плакате 1926 года «Человек — индустриальный дворец», который в прошлом году достойно оживил немецкий дизайнер Хеннинг Ледерер.

Кан не устает разъяснять работу человеческого организма через метафоры нового промышленного общества, через современные ему технические изобретения: ленточные конвейеры, двигатели внутреннего сгорания, генераторы, турбины, моторы, целые заводы. Ему нет равных в изобретении все новых причудливых визуальных метафор: ухо = машина, сердце = поршневой насос, желудок = рафинировочный завод, многослойная одежда = строение термоса и т.д.

Вряд ли такие схемы встречали единогласное одобрение врачей и биологов. Но Кан был готов поступиться правдоподобием и научностью, чтобы заинтересовать читателя и хоть что-то ему объяснить. Для этой цели он не только уподобил наш организм механизму, но и населил его толпами прилежных гномов-гомункулов.

Отметим, что, когда разглядываешь эти занимательные схемы, понимаешь, что простота их — мнимая. Они наглядны, но не упрощают, а порой даже запутывают и мистифицируют процессы жизнедеятельности. Например, «Что происходит в нашей голове, когда мы видим машину и говорим “машина”» или «Выделение слюны». Фердинанд де Соссюр и Иван Петрович Павлов тихонько вздыхают в стороне.

Кан — мастер спецэффектов. «Еда, потребляемая человеком за 70 лет, в 1400 раз тяжелее его собственного веса». В пасть к Человеку-горе отправляются вагоны продовольствия. В числе прочего, человек, по подсчетам Кана, потребляет за свою жизнь 4 000 кг мяса, 2 000 штук рыб, 3 000 штук селедок (хотя и они рыбы), 15 000 л пива, 12 000 л кофе, 9 000 кг картошки и 40 000 сигар.

Многие иллюстрации кажутся смешными, хотя не обязательно были рассчитаны на комический эффект. Чего стоит блуждающая сквозь ноздрю и по холмистой долине носа клетка и ее взгляд на мир! То, что она видит, кажется сатирой на какой-нибудь романтический пейзаж в духе Каспара Давида Фридриха. А между тем все серьезно. «Путевые заметки блуждающей клетки» (второй том «Жизни человека», 1924) — это рассказ о молодом исследователе клетки, который на день превращается в белое кровяное тельце и изучает жизнь собственного организма.

Отсюда один шаг до научно-фантастических фильмов вроде «Фантастического путешествия Ричарда Фляйшера» (1966), где группу врачей вместе с подводной лодкой на час уменьшают до микроскопических размеров, чтобы они поплыли по венам и удалили опасный тромб в мозгу чешского ученого, сбежавшего из социализма на Запад. У Кана есть «иллюстрация» к этому фильму.

У Кана были и менее сказочные футуристические прогнозы — врач, сидя за рабочим столом, видит на дисплеях состояние всех пациентов: рентген, давление, ЭКГ...

На иллюстрациях Кана обычно изображено мужское тело, женщина появляется реже. И пусть в ее теле тоже есть место схемам и гомункулам, но она остается прекрасной и возвышенной, даже выставляя напоказ свои внутренности – как на рисунке «Воздействие солнечного света на тело».

Сейчас иллюстрации Кана привлекают не столько заложенными в них идеями, сколько своей исключительной выразительностью. Популяризация науки отошла на второй план перед бесспорными художественными достоинствами. Кан с легкостью пользуется широкой палитрой стилей. В работах видны приметы дадаизма, сюрреализма, баухауса, он использует фотоколлаж и комикс. Архитектурные нагромождения в «Основных формах человеческих костей» или резкая перспектива в «Восприятии света» напоминают де Кирико, а эстетика "человеческой машины" оказала влияние на Герберта Байера из Баухауса.

Наследием Кана занимаются супруги Ута и Тило фон Дебшиц. Они же организаторы выставки в Шарите и издатели первой монографии — «Фриц Кан. Человек-машина». Тило пишет: «Я как дизайнер считаю его иллюстрации важными вехами в развитии визуального изображения. Они делают сложные вещи простыми для понимания (а это – ежедневная борьба для каждого коммуникационного дизайнера, по крайней мере, так должно быть). Поэтому работы Кана сейчас чрезвычайно актуальны. Не только с точки зрения дизайна, но и вообще коммуникации, передачи информации».

Влияние Кана велико. Его приемы с удовольствием используются рекламой: например, кадр из ролика для бразильского МТВ, плакат рекламного агентства Young & Rubicam и т.д. Судя по всему, его цитируют многие современные художники – представитель поп-арта Эдуард Паолоцци, испанец Фернандо Винсенте с его «анатомической серией», а может быть, даже группа «Крафтверк».

Справедливости ради надо сказать, что, хотя Кан и прославился книгами, его жизнь сама по себе увлекательна и явно достойна романа. Он учился в Бонне и в Берлине, проходил практику в том самом берлинском госпитале Шарите, где через 90 лет открылась его выставка. В Первую мировую войну четыре года был санитарным врачом в Эльзасе, Вогезах, в Северной Италии, и в конце сам был госпитализирован из-за недоедания и переутомления. После войны, несмотря на коммерческий успех его книг, продолжал работать хирургом и акушером. Но одной только работы врача ему было мало: в 30-е годы Кан ездил в геологические экспедиции в Заполярье и в Сахару, участвовал в подготовке нашумевшей выставки времен Веймарской республики GeSoLei. Название — аббревиатура ее главных тем: здоровье, социальное обеспечение и физическая подготовка. Огромная выставка работала в Дюссельдорфе половину 1926 года и привлекла 7,5 миллионов посетителей. Кан занимался разделом «Гигиена евреев».

По духу своему он был человеком Веймарской республики и разделил ее судьбу. В 1933 году национал-социалисты лишили Кана разрешения на врачебную работу, а его книги запретили: мало того, что автор — еврей, он еще и объясняет внутреннюю жизнь организма в порочных метафорах.
Переехав сначала в Хайфу, потом в Иерусалим, Кан погрузился в новые проекты: писал о проблемах водоснабжения, о городском развитии, о Еврейском университете, организовал выставку — о гигиене школьника. Он всегда поддерживал сионизм и охотно помогал становлению государства. Общался с Хаимом Вейцманом, Максом Бродом...

И все же через несколько лет Кан уехал в Париж. Почему? Ему не хватало для работы большой библиотеки.

Последствия этого поступка очевидны: бегство на юг Франции, заключение в лагерь для интернированных, трудное освобождение, бегство в Испанию и Португалию, томительные прошения и ожидание американских виз. Кану повезло: о визе для него лично хлопотал его знакомый — Альберт Эйнштейн. В 1941 году Кан с женой уплыли в Америку на одном из последних пароходов, куда брали еврейских беженцев. Кстати, это была уже вторая эмиграция Кана в Новый Свет: когда он был совсем маленьким, его отец, тоже врач, решил было переехать с семьей в Америку, но через три года вернулся.

А в Германии тем временем вышло переиздание «Жизни человека»: урезанное, без упоминания Кана и с дополнительной главой, в соответствии с духом времени — о теории рас и расовой чистоте.

В Америке Кан продолжал и врачебную практику, и издание научно-популярных книг. Он добился успеха во всем, и все же мечтал вернуться в Европу. В 50-х годах он наконец переехал — впоследствии жил в Швейцарии и Дании. Фриц Кан скончался в 1968 году в больнице в Локарно.

Интересует тело и наука? Да пожалуйста!:

«Смертельная медицина» приехала в Музей гигиены Дрездена
Самый главный оргоном
Фестиваль еврейского тела