Художественно описывать барахолки Тель-Авива — занятие совершенно бессмысленное. Для максимального эффекта достаточно просто перечислить все, что там увидишь. И никаких эпитетов и прочих тропов не понадобится. Уживаются здесь вещи абсолютно разные: от старых ботинок до антиквариата. А ближневосточный колорит соседствует с предметами из Европы, привезенными еще первыми палестинскими поселенцами.
Есть одно место в старом Яффо — туда люди выносят из домов хлам, который мешает им жить: наскучившие кассеты с мыльными операми, старые, уже не по размеру, платья, пластинки Скрябина и даже Визбора, туфли, сорочки, веера, ползунки, старые тарелки — и раскладывают все на тротуаре. Бывает, копнешь это барахло, а под ним — серебро. Этакое поле чудес.
Тут бесценные патефоны и швейные машинки «Зингер», а рядом с ними — грошовый портрет Майкла Джексона. Потрепанные временем светильники, куски хозяйственного мыла, двухметровый розовый медведь, выцветшие вазы, электронные бритвы, турки, табакерки, чайники, старые журналы, мезузы из серебра, гобелены и горы детских игрушек, от которых отчаявшиеся мамаши мечтают избавиться. И здесь же можно найти настоящие сокровища — у коллекционеров.
Продавцы старинных вещей ох как ревностно относятся к своему товару. Вот, например, Амоц Якоби не держит в лавке вещей, изготовленных после 1948 года. А текстильщик Мансур, выходец из Ирана, создает ковры своим уникальным привезенным методом. В музыкальной лавке обнаруживается старый инструмент, передающий рев тайских лягушек или звуки австралийского дождя.
Здесь, в Яффо, такое ощущение, будто ты не за покупками пришел, а на экскурсию в исторический музей: произведения искусства, монеты, медали, ордена, антикварная мебель в стиле ампир, восточные аксессуары, телескопы, военные шлемы, печатные машинки, медицинские колбы, фотографии Голды Меир рядом с половниками, карманные золотые часы, бельгийские сундуки XVIII века, древние люстры, радиоприемники, печати с еврейскими текстами, балалайки, фляжки, любовные еврейские песни на дисках, статуэтки Герцля, керосиновые лампы, вывеска ресторана, который уже давно не существует, чей-то румынский паспорт, старые письма и открытки, чужие фотографии, текст молитвы, высеченный на серебре, курительные трубки, монеты с Николаем II, спичечные коробки прошлого столетия, бокалы, перстни и кинжалы. Рядом с черепом козла лежит медная труба. Старинные телефоны ждут своего хозяина, и, кажется, ими пользовался сам Александр Белл.
Здесь даже можно встретить спасательный круг «Донбасс», проигрыватель «Юность» и советские значки и медали — по непомерным ценам. А еще здесь где-нибудь за углом обязательно найдется старик, вырезающий детям дудочки из тростника.
На некоторых тель-авивских барахолках торгуют винтажем, то есть модной ретроодеждой, бабушкиными бусами, платочками с инициалами, старинными кошельками, польскими платьями, шелковыми сорочками, туфлями всех видов, свадебными платьями, серьгами из кружева. «Этот атласный кошелек — двухвековой давности. Моя прабабушка складывала в него мелочь», — говорит человек с бронзовым лицом и затягивается кальяном. Такого добра полно под мостом Дизенгоф по пятницам.
Лучшего пособия по истории, чем блошиный рынок, ясное дело, не найти. «Тут же запах!» — скажете вы. Да, запах, антикварная пыль, ругань торговцев и обязательный аромат кофе с кардамоном. А еще — здесь просто нельзя не торговаться!
