Увидел свет первый том внушительного шестнадцатитомного проекта «Преследование и уничтожение европейских евреев национал-социалистической Германией в 1933 – 1945 годах».
Издание расчитано на десять лет и создается по заказу Федерального архива, Института современной истории и кафедры новой и новейшей истории Фрайбургского университета. В проекте принимают участие известные немецкие историки: Гёц Али, Вольф Грунер, Сюзанна Хайм, Ульрих Херберт, Ханс-Дитер Крайкамп, Хорст Мёллер, Дитер Поль и Хартмут Вебер. Книги выходят в издательстве «Олденбург».
1. Германская империя 1933 – 1937
2. Германская империя 1938 – август 1939
3. Германская империя и протекторат 1939 – 1941
4. Польша сентябрь 1939 – июль 1941
5. Западная и Северная Европа 1940 – июнь 1942
6. Германская империя и протекторат октябрь 1941 – июнь 1943
7. Советский Союз и аннексированные территории 1 часть
8. Советский Союз и аннексированные территории 2 часть
9. Польша: Генерал-губернаторство август 1941 – 1945
10. Польша: аннексированные территории август 1941 – 1945
11. Германская империя и протекторат июль 1943 – 1945
12. Западная и Северная Европа апрель 1942 – 1945
13. Словакия, Румыния, Болгария 1939 – 1945
14. Юго-восточная и Южная Европа 1941 – 1945
15. Венгрия 1944 – 1945
16. Концлагерь «Освенцим» 1942 – 1945 и период маршей смерти 1944/45
Участник проекта, один из крупнейших немецких исследователей Холокоста Ульрих Херберт, в интервью газете «ТАЦ» рассказал об отборе и организации материала. Во-первых, в издание входят исключительно оригинальные документы конкретной эпохи, а не воспоминания. Во-вторых, они расположены в хронологическом, а не в каком-либо тематическом порядке. В-третьих, количество материала по каждой стране пропорционально количеству живших и убитых там евреев. По мнению Херберта, такой отбор материала призван скорректировать несправедливость сложившейся традиции, поскольку сейчас «можно найти гораздо больше работ про Данию, где большинство евреев были спасены, нежели про Украину, где были убиты сотни тысяч». При отборе материала историки придерживались классификации Рауля Хильберга: преступники – жертвы - свидетели, в соотношении «2 : 2 : 1». Разумеется, авторы труда не утверждают, будто публикация документов автоматически обеспечивает истинность и объективность, ибо сам отбор и расположение материала – это уже интерпретация.
Фото с сайта www.sheilaomalley.comВрач Генриетта Нехелес-Магнус рассказывает о солидарности с ней ее пациентов во время антиеврейского бойкота. Но в то же время из-за такой солидарности люди не хотели покидать Германию в надежде, что все образуется, и это решение оказывалось роковым.
Мать возмущается участием ее 15-летнего сына в ночных акциях организации «Гитлерюгенд» против мюнхенских евреев (ок. 26 мая 1935; документ 169).
Невольно вспоминается «Песнь немецкой матери» Брехта (1943): «Сынок, я купила тебе сапоги / и ту коричневую рубаху / Но если б я знала, что знаю сейчас, / То лучше бы сразу повесилась».
Документы первого тома вызывают очень сильные чувства из-за огромного разрыва между тем, как люди воспринимали современную им ситуацию, и тем, что знаем мы о дальнейшем развитии событий. Разумеется, многие трезво оценивали происходящее, но другие – и их было гораздо больше – пытались найти объяснение и приспособиться к бесчеловечной жизни. Или не замечать ее. Или повлиять на нее.
Житель Бонна пишет Герману Герингу, протестуя против гонений на немецких евреев (03.05.1933; Документ 39). Честный боннец признается – он-де голосовал за национал-социалистов, но недоумевает: если для евреев запрещены многие профессии, а немцам нельзя покупать у евреев, то «как же этим людям жить?»
Даже не хочется думать, что мог (или хотел бы) ответить на этот вопрос основатель гестапо и концлагерей.
Тон, лексика и стиль документов так разнообразны, что складывается впечатление, будто они принадлежат не только разным личностям, но и разным формам жизни.
Речь раввина Йоахима Принца с показательным названием «Жизнь без соседа. Попытка анализа. Гетто в 1935 году» (Юдише Рундшау, апрель 1935; Документ 161), где он внимательно описывает и осмысляет исключение евреев из социума, из культуры, даже из родной природы. «Средневековое гетто вечером закрывалось... человек приходил из «мира» и возвращался домой. Сегодня – наоборот. Когда мы закрываем за собой дверь, мы возвращаемся из гетто и приходим домой. В этом – фундаментальное различие. Гетто больше не область с географическими границами... Гетто - это и есть «мир». Снаружи – наше гетто. На рынках, на улицах, в ресторанах, везде – гетто. А его знак – бессоседскость. Еврейская доля – обездоленность соседом. Возможно, это случилось единожды в мире, и кто знает, как долго это можно вынести – жизнь без соседа... Наверно, нам не было бы так больно, если бы не чувство, что когда-то у нас были соседи». И вслед за этими вдумчивыми горестными словами – отточенный канцеляризм: «Среди немецких общин возникли сомнения в дальнейшей законности прежних установлений школьного права, согласно которым общинные институции школьного финансирования обязаны обеспечивать финансовую поддержку для еврейских школ и уроков еврейской религии». (Берлинер Тагеблатт: статья от 20.04.1935 о требовании Германского конгресса общин об отмене городской финансовой поддержки еврейских школ. Документ 162.)
После этого тома трудно поверить, будто можно было жить в то время в том месте и ни о чем не знать. Очень уж наглядны бытовые свидетельства того, что притеснения евреев были заметны во всех областях жизни.
Торговец металлом Шюннеманн предлагает бургомистру Мюнхена запретить продажу металлолома еврейским фирмам (25.03.1933; Документ 13). Общество любителей волнистых попугайчиков информирует рейхсминистра внутренних дел о своем приобщении к государственной идеологии (Gleichschaltung) (23.08.1933; Документ 72).
Ульрих Херберт вспоминает, как однажды в Тель-Авиве один студент сказал ему: «Мы ждем от немцев только одного: пусть они хорошо знают, что произошло». Хочется пожелать, чтобы 16-томное издание успешно вышло и было переведено на другие языки.
