«Привет, бездельники! Один я, несчастный, бедный еврей, держу на своих волосатых плечах всю Русскую медиа-группу!»
Рома появлялся в курилке. Точнее, даже и не курилка, а место на лестнице, где дымили все сотрудники и Русского радио, и РСН. И он всегда там курил. Объятия, рукопожатия. Футболки у него были на зависть — классные, яркие…
- Рома, — спрашивал я, - где оторвал такую?
И Трахтенберг тут же превращался в еврея в лавке. Он мог снять футболку, чтобы и показать, и дать пощупать, и, конечно же, с еврейской озабоченностью перед потенциальным покупателем, начинал впаривать товар:
- Так это Австралия. Посмотри, какой шов! Пощупай! А рисунок! У меня в магазине новое поступление. Ты не был у меня в магазине?!

Его энергии можно было позавидовать. Мог выскочить на перекур, вытащить мобильник и, придерживая тебя за руки, как ребенок, показывать с мобильника новый мульт.
- Сейчас новую серию мультов запускаю. Анекдоты должны доходить и через голову, и через сердце, и через зрение! Ты еще не видел? Подожди, подожди… Грузись, сука! Во, смотри… смотри…
Пришел как-то чернее тучи:
- Пошли курить.
- Что-то ты сегодня не в духе?
- Ну, жизнь живем. Бывает. Но работа есть работа.
- Как ты сегодня будешь в эфире с таким настроением?
- А… Я вот после похорон родственника приехал, а вечером такой эфир дал: народ рыдал и рвал антенны. Это профессионализм. — И посмотрел на меня, как отец на сына, — мол, понимаешь, о чем говорю. Серьезно, озабоченно. Мне даже смешно стало.
Как-то не ввалился, а зашел, цветущий, гордый, в обнимку с маленьким сыном, и просто рявкнул на весь офис:
- Здравствуйте, товарищи! Вот, сына привел: он же должен знать, где работает отец, в каком коллективе пропадает!
И маленький Лева улыбался всем нам и вертел головой. Рома вообще временами поражал каким-то даже совковым коллективизмом. Он приходил не на работу, а в коллектив. Причем для него не было различий, кто перед ним стоит - шеф, редактор, звездные коллеги.

С Ромой всегда как со своим. Везде.
Я наблюдал за ним в эфире, когда он жег на всю страну, мел пургу в эфир. И, глядя на него перед микрофоном, просто нельзя было вообразить, что он - в чем-то застенчивый, очень тактичный, простоватый, озабоченный семейными делами, друзьями, «жидовским кублом» еврей, который работает (вы представляете?) в коллективе! Причем это не хохма была, не издевательство.
Оставьте сопли и вопли, недоумки!
Он действительно считал, что работает в коллективе. Он был членом коллектива.
А теперь… Теперь навсегда выбился из коллектива. Вы представляете?
Лежит в гробу, на Кузнецком. Рома спокойно лежит в гробу - не шелохнется!
Ну, отмочил так отмочил! Профессионально. Зажег опять на всю страну.
Все, Рома.
Земля тебе пухом.
Лежи себе и нас дожидайся.
Но знаете, знаете, когда мы все умрем и попадем на небеса, первым делом услышим - я КЛЯНУСЬ, так и будет:
«Привет, бездельники! Один я, несчастный, бедный еврей, держу на своих плечах все мироздание!!!»
А футболочка у него будет — ух-х-х… Куда там австралийским!
Представляю, как он будет мне ее впаривать!