30 марта вступили в силу изменения в законодательстве «Об административных правонарушениях в Санкт-Петербурге», запрещающие «публичные действия, направленные на пропаганду мужеложства, лесбиянства, бисексуализма, трансгендерности среди несовершеннолетних», а сегодня уже должен был состояться первый суд над пропагандистами.

Описывать возмущение новым законом одной части общества и возмущение этим самым возмущением другой мы здесь не будем — сетевые и телевизионные войны не заметить мог только одновременно слепой и глухой.

Гораздо важнее попытаться сформулировать все аспекты этой проблемы и собрать наиболее интересные соображения на эту тему из газетных публикаций, телепередач, блогов, facebook и истории.

О законности закона

К сожалению, 99 % обсуждений закона о пропаганде гомосексуализма превращаются в обсуждения гомосексуализма как такового. И даже представители ЛГБТ-сообщества почему-то больше склонны обсуждать дискриминацию однополых отношений, а не прямое противоречие нового закона Конституции РФ, которая запрещает «любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности» и гарантирует свободу мысли и слова.

Если считать пропагандой любое публичное высказывание (слово или действие), то гомосексуалам больше нельзя открыто заявлять о своей ориентации, рассказывать о совместном досуге, семейной жизни, держаться за руки в метро, публиковать общие фотографии в соцсетях и т.д. А это, согласно пока еще действующей Конституции РФ, дозволено всем.

Натуралам могут не нравиться геи, геям — натуралы, ролевикам — металлисты, асексуалам — молодожены, религиозным — светские (продолжать можно до бесконечности). Но все они должны подчиняться Конституции, которая вместе с федеральными законами имеет «верховенство на всей территории Российской Федерации».

О подтексте текста

Екатерина Пирогова (журналист, переводчик, работает на телевидении): «Шум поднялся, когда начали продвигать вышеупомянутый закон. До этого мои друзья, принадлежащие к меньшинству, тихо сидели себе дома и тихо грешили, в точности как мы, «здоровое большинство». Мне кажется, что весь этот антигейский пожар сейчас горит, чтобы отвлечь внимание от других вирусов в нашем общественном организме».

Действительно, как только становится актуальной консолидация консервативной части общества, в любой стране речь сразу же заходит о гомосексуалах. Сенатор штата Калифорния Джон Бриггс, разработавший в 1978 году известный законопроект, запрещавший геям и лесбиянкам преподавать в государственных школах Калифорнии, признавался: «Я ничего не имею против геев. Это политика, только политика».
Конечно, не все демонстрируют ложную нетолерантность по политическим мотивам. Многие ненавидят гомосексуалов искренне и по-настоящему (причем не только принимающих участие в гей-парадах и танцующих в перьях, но и таких, которые создали семью, растят детей).

Елизавета Тюдор еще в XVI веке дала своим подданным обещание «не подглядывать за тем, что творится в их душах», но даже сейчас мало кто в силах быть настолько деликатным. А наша любимая Фаина Раневская, помнится, сокрушалась о несчастной стране, «где человек не может распорядиться собственной жопой».

Безусловно, любовь, как и религия, — личное дело каждого. Эта, казалось бы, очевидная максима опровергается сейчас не только принимаемыми законами, но и гомофобными заявлениями Русской православной церкви, обретающей все больший и больший вес в стране, которая все еще является светским и многоконфессиональным государством.

Один на всех и все на одного

Тамара Эйдельман (преподаватель истории, заслуженный учитель России, координатор проекта «Гражданин наблюдатель»): «У нас почему-то принято так: убивают таджика — возмущается представитель таджикской общины, антисемитские высказывания — евреи негодуют, так же происходит и сейчас, в случае с сексуальными меньшинствами. Конечно, есть исключения, но их невероятно мало. И вот то, что у нас не принято заступаться за других, за тех, кто не похож на тебя, это, по-моему, признак морального кризиса нашего общества».

В своем видеообращении на телеканале «Дождь» журналист Маша Гессен не только рассказала о своей семье (интересно, появилась ли у кого-нибудь мысль привлечь ее за это к суду?), но и призвала «надеть розовый треугольник сегодня тех, кто не хочет жить при фашизме завтра», процитировав отрывок из стихотворения Мартина Нимеллера «Когда они пришли…»:

Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист.
Потом они пришли за социал-демократами, я молчал, я же не социал-демократ.
Потом они пришли за профсоюзными деятелями, я молчал, я же не член профсоюза.
Потом они пришли за евреями, я молчал, я же не еврей.
А потом они пришли за мной, и уже не было никого, кто бы мог протестовать.

Трактат «Гитин» учит нас, что «беспричинная ненависть разрушила Второй Храм» и иудейское государство вместе с ним. А логика и здравый смысл могли бы научить членов меньшинств защищать не только собственные интересы.

Однако почему-то почти никто не говорит о еще более важном: на стороне любых меньшинств прежде всего должно быть условное большинство. Условное, потому что никакого большинства на самом деле не существует.

Есть временно здоровые, есть инвалиды, ВИЧ-инфицированные, старики и подростки, гомосексуалы, их родители, представители нацменьшинств, их партнеры, пережившие домашнее насилие и понятия не имеющие, что это такое, наркоманы и шопоголики, одинокие матери, голодающие пенсионеры, дети-сироты и дети-мажоры, готовящиеся к браку и ожидающие развода, делающие аборты и усыновляющие… Сегодня ты — часть менее дискриминируемого меньшинства, а завтра — более.

Я не знаю, поможет ли придуманный фашистами и одобренный гомосексуалами розовый треугольник донести до всех эту нехитрую мысль. Но я готова попытаться.

Еще по теме:
Желтая звезда с розовым треугольником
Есть такие меньшинства, в которых танцуют документы
Фашизм или спасение