Среди тех художников, которые отказались от участия в российской выставке в Париже, – Юрий Альберт, Андрей Монастырский, Игорь Макаревич, Виталий Комар, Вадим Захаров, Юрий Лейдерман и Валерий Кошляков.
Тер-Оганьян потребовал, чтобы все его работы были привезены из Москвы и выставлены. Этой акцией художник решил "привлечь внимание к ситуации, сложившейся между культурой и властью, и обострить абсурдизмом абсурдистский конфликт". И за пару дней до открытия все работы Тер-Оганьяна все же выставили, включая четыре "крамольных" листа.
По всему Парижу в эти осенние дни красуется «Свобода на баррикадах». Автор - не Делакруа, а Эрик Булатов, классик концептуализма, создавший «портрет» знаковой картины.
Но не эти имена, а скандал вокруг работ Авдея Тер-Оганьяна стал главным жупелом выставки. Интрига заключалась, как теперь общеизвестно, в том, что под вполне безобидными плакатами «под Мондриана» значились ернически-крамольные призывы.
Kураторы едва не угодили в ловушку творца хэппенинга! Впрочем, все хорошо, что хорошо кончается: перед самым вернисажем четыре работы из серии «Радикальный абстракционизм» Тер-Оганьяна таки пропустили на выставку — к очевидному неудовольствию самого «нарушителя спокойствия».
- Авдей, хорошо ли вы чувствуете себя в Лувре?
- Ну, конечно, тут все прямо-таки трубят: «Мы - в Лувре!!!» Как будто сейчас это прямо-таки дико важно! Такая выставка - очень хороший рычаг, она могла бы быть очень полезной... Но как его использовали? Да никак. Мои работы – политические. А они хотят представить их как просто искусство. И тем самым Лувр просто заминает наши проблемы.
- Какие именно?
- Вы знаете, что 4 октября вошло в силу окончательное обвинение Ерофееву и Самодурову. И когда проходил суд, у Кабакова открылась в России крупнейшая выставка в галерее «Гараж», которую, как известно, финансирует Роман Абрамович. Кабакова, чьи работы находятся здесь, я считаю одним из крупнейших современных художников и при этом одним из самых влиятельных. И что бы Кабакову не обратиться к Роману Абрамовичу: мол, отмажьте Ерофеева. Абрамович-то в России может все! Ерофеева оштрафовали на 10 тысяч евро. Сумма для него большая. У него ведь зарплата была не французская. А Кабаков свою работу недавно продал за 2,5 миллиона. Сейчас Ерофееву собирают деньги, художники дают по 500 баксов... Протестом против цензуры я считаю не акцию, а свои работы. А Лувр, вывесивший их, по сути мои работы обесточил и исказил смысл самой выставки. Чтобы все аплодировали! Мол, с искусством современным в России все з…бись! Как же! В Лувре выставляются! Кабаков раньше на чердаке сидел, а сейчас его работы миллионы стоят! То есть, мол, раньше мы были в жопе, кто-то в тюрьме сидел, а сейчас как бы все о...енно, ну вы понимаете. Эта выставка несерьезная. Нас Лувр подставил. Ведь здесь не какие-то м...ки скульпторы и живописцы выставились. Это выставились концептуалисты, интеллектуалы.
- Как вы рассматриваете акцию в вашу защиту? Как принципиальный протест против любой цензуры или как искреннее сочувствие собрату?
- Протест против моего присутствия в Лувре, конечно, не за меня, а против цензуры. Меня лично поддержали чисто формально. И тут весомую роль сыграл Марат Гельман, который намекал, что все войдет в колею. Но вообще они больше солидарны с Кабаковым и с международным истеблишментом, чем с художниками, как я и Мавроматти, которые за бортом... А так мы сидим в полной жопе, и ничего кроме нее пока не видим и не увидим.
* * *
У Лувра, как известно, нет выставочных площадей для показа современного искусства. Вот и русскому искусству сегодняшнего дня отвели для показа зал Макетов и Донжон — подземное пространство средневекового Лувра, открытое во время строительства стеклянной пирамиды на Квадратном дворе.
У подножия одной из башен по кругу разместились макеты якобы театральных декораций для якобы спектаклей Ильи и Эмилии Кабаковых. Неподалеку в мрачных руинах идет перформанс Юрия Лейдермана: девицы в кокошниках зачем-то рубят капусту в деревенском деревянном корыте.
На циклопический цоколь Вадим Захаров спроецировал зловещие отсветы пожара и записанный на видео пессимистический «Монолог в снегу»:
«Пространство современного искусства становится все более чужим, механизированным, агрессивным и одновременно пресным... Я сижу в снегу, и мне холодно. О чем же я думаю? Для чего весь этот маскарад?»
В том же древнем подземелье - «Лувр на картонках», монументальное творение Валерия Кошлякова...
- Валерий, не лучше ли было бы выставить современное русское искусство в Центре Помпиду, в парижском Музее современного искусства?
- Вообще эти подземелья, отданные под экспозицию, напоминают ацтекскую гробницу. И этот декорум, элемент случайности, создает неожиданный эффект. Собственно говоря, андерграунд на высшем низшем уровне!
- Ваша солидарность с Тер-Оганьяном во время несостоявшейся акции в его защиту – протест против любой цензуры или выражение личного сочувствия?
- Вы знаете, у меня на это своя точка зрения. Я считаю, что русское искусство в мире упорно продолжают рассматривать как искусство политизированное. И при искреннем сочувствии к Тер-Оганьяну, мне это не нравится. Я хочу, чтобы русское искусство рассматривалось как искусство, а не как политический акт. Русское искусство нельзя сводить к политическому плакату - иначе его просто не будет.
- Как сорвать с глаз Запада эту пелену?
- Нужно, чтобы русским художникам вернули статус именно художников, нужно рассматривать их искусство прежде всего с точки зрения художественной ценности.
- Но не кажется ли вам, что подобная востребованная ангажированность - не просто штамп, а некий задействованный художественный метод — хорошо темперированный авангард...
- Хорошее слово - «штамп». Штамп – желтые очки, сквозь которые Запад смотрит на русское искусство: через супрематизм, через авангард... Мы по сей день его заложники.
- Ну, понятно. Идеология - не диалог.
* * *
- В свое время мы с Меламидом лишали европейскую публику девственности, - считает Виталий Комар, ветеран концептуального фронта.
В 1985 году из Музея современного искусства в Оксфорде выставка Комара и Меламида была перевезена в левое крыло Лувра, в помещение Музея декоративного искусства. Тогда через всю улицу Риволи был протянут транспарант, и там вместо «Слава КПСС» значилось «КОМАР И МЕЛАМИД»...
- Для меня нынешняя выставка еще отчасти и ностальгическая, - вздыхает художник. - Когда-то я был в Париже впервые, перестройка только начиналась. И это было очаровательно.
- Сейчас, как бы в параллель с выставкой в Лувре, в Париже открыта еще одна выставка, посвященная русскому искусству ХХ века, - «Ленин, Сталин и музыка». Там многое из того, что высмеивал соцарт, вдруг перестало быть дистанцированным.
- Дело в том, что соцарт был высмеиванием самих себя. Он был таким внутренним иконоклазмом. Это была попытка самоочищения, самоиронии. Потому что идолы были в нас имплантированы еще в школе. И в этом самоочищении, выдавливании из себя по каплям идолопоклонства, соцарт мне очень помог. И сегодня он воспринимается как некая цитата из советской культуры, только взятая в исторические кавычки. Соцарт потерял свою актуальность, зато настоящий соцреализм стал соцартом. То есть соцарт остался, а соцреализм - нет.
* * *
- Как, на ваш взгляд, смотрятся современные русские художники в Лувре? - спрашиваю я Леонида Бажанова, художественного руководителя Государственного центра современного искусства, подготовившего выставку вместе с французскими кураторами.
- Неплохо. Но сами они, кажется, себя здесь чувствуют не очень хорошо. Есть такое вот вожделение, которое, откровенно говоря, сильнее, нежели сам художественный момент. И эта выставка, конечно, замечательная, но она значительна прежде всего как жест, как факт. Должен сказать, что эту экспозицию готовить было очень трудно - и в техническом отношении, и из-за трудностей в общении с работниками Лувра. Ну, а тут еще контекст скандала, который вокруг этого нагнетался.
- Скандала с Тер-Оганьяном?
- Вообще скандала. Если бы не этот, был бы какой-нибудь другой. Но Лувр есть Лувр. Тут налицо такое сочетание контекста и текста.
- А как вы смотрите на позицию Тер-Оганьяна?
- Это его личная, гражданская позиция, уважаемая позиция. Но я не думаю, что Лувр — лучшее место, чтобы объявлять о своей гражданской позиции.
- Выставку «Ленин, Сталин и музыка», открывшуюся нынче в Музее музыки, можно ли рассматривать как гимн не только авангарду, но и соцреализму?
- Вообще соцреализм с авангардом в искусстве ХХ века часто пересекались и переплетались. Исторический русский авангард плотно соприкасался с большевистской идеологией, был ею вовлечен, ангажирован. Какие-то идеалистические концепции соцреализма не чужды «революционным» концепциям модернизма. Это столкновение обернулось кошмаром, многие жизни были изуродованы и растоптаны. Это несомненный исторический факт, и интеллектуальная аналитика не должна затемнять историческую картину.
***
Да-а-а-а, было время, подумал Букник, прочитав интервью. Создавали символы, все ходили, гадали... А нынче вот Авдей молодец, создал новые и комментарии к ним, чтобы все понимали, что они значат, — так-то не догадаешься. Со старыми символами надо ох как осторожно. Вот давеча невинный парень Роджер Уотерс сделал хороший видеоролик к песне «Прощайте, голубые небеса!»: летят бомбардировщики стройными рядами, а потом из их чрева начинают вываливаться символы – то логотип «Shell», то крест, то полумесяц, то значок «Мерседеса», то долларовая змейка, и — о, ужас! — шестиконечная звезда. И тут Антидиффамационная лига такой шум подняла, – мол, как же так! Доллар вываливается сразу после магендавида! – что Роджер послушался и поменял все символы местами: теперь после магендавида вываливается символ «Мерседеса». И Роджер в прессе объявил, что, оказывается, речь в песне о том, «как нормальные люди переживают травму войны». А не то, что вы подумали. Вот вываливались бы из брюха самолетов символы вместе с пояснениями (как подписи к картинам, это же просто, ну что ему стоило?) — и шумихи бы не случилось. Хотя, конечно, от подписи зависит... //
