По установившейся традиции, во Франции c начала сентября дает старт многонедельный марафон, посвященный «иностранным культурам». Курды и шведы, японцы и румыны открывают двери своих землячеств и предлагают такое обилие мероприятий, что у публики глаза разбегаются.

Разумеется, не последняя роль в этом многонациональном хэппенинге отведена «Дням еврейской культуры», которые начинаются во Франции в первое воскресенье сентября и на неделю погружают любознательную публику в океан зрелищ: выставки, посещение книгохранилищ, спектакли, концерты, лекции и еще Бог знает что. Обычно дни проходят под каким-нибудь лозунгом, задающим тему всему этому культурному разгулу, и в этом году придумали универсальную формулировку «Искусство без границ».

«Такое название подчеркивает, что свободное выражение творческих идей возможно лишь в атмосфере терпимости и взаимоуважения в цивилизованном обществе. Трудно переоценить влияние этих идей на европейскую и мировую культуры», — объясняет Анри Абрамович, представитель парижского Центра искусства и культуры имени Раши. Этот центр, созданный в память о великом еврейском мыслителе Средневековья, — один из кураторов проекта «Искусство без границ». Другими партнерами нынешних дней еврейской культуры во Франции стали "Б’най Б’рит", Европейский совет еврейских общин и парижский Музей иудаизма.

В воскресенье, 5 сентября, в Музее иудаизма состоялось открытие первой во Франции ретроспективы Феликса Нуссбаума (1904–1944) — художника, изображавшего Холокост с натуры.

Нам всегда казалось, что визионеры Данте и Босх изображали мифический ад весьма убедительно, будто и вправду его прошли. Но каково изображать ад, который видел воочию? Подобная страшная привилегия была уготована судьбой Феликсу Нуссбауму.

Художник родился 11 декабря 1904 года в Германии, в городе Оснабрюке, в благополучной семье ассимилированных немецких евреев. Он рано увлекся живописью — с полного одобрения отца, который и сам писал любительские картины. Девятнадцати лет Нуссбаум переезжает в Берлин учиться живописи. Там он примыкает к авангардистскому направлению «Новая вещественность» (Neue Sachlichkeit, 1922–1930). В него входили Отто Дикс, Жорж Грос, Макс Бекманн.
В октябре 1932 года Нуссбаум — стипендиат на вилле Массимо в Риме. Туда в апреле следующего года Адольф Гитлер посылает своего министра пропаганды Геббельса читать лекции по «художественной доктрине фюрера». Слушателям Академии тогда объясняли, что «задача немецких художников заключается в разработке тем, которые предполагают поощрение героизма и пропаганду арийской расы». Нуссбаума вышвыривают: он еврей, стало быть, не может выполнять задачи, поставленные Гитлером.

Так художник превращается в изгоя. Но и до этих событий его жизнь омрачалась невеселым предчувствием. У Нуссбаума с рождения был инстинкт дикаря, привитый поколениям его предков: вовремя почуять опасность, гибель и — спрятаться, убежать. И оттого уже на его «праздничных» полотнах начала 30-х постоянно маячит маска-гримаса. Что это? Быть может, попытка насмешить, задобрить небытие?
Вместе с женой, польской художницей Фелькой Платек, они бегут из Германии — и земля горит у них под ногами. Оказавшись в Париже в 1936-м, Нуссбаум участвует в выставке «Свободное немецкое искусство», организованной в знак протеста против нацистской выставки «Дегенеративное искусство» в Мюнхене.

После Парижа — Остенде, Брюссель. В мае 1940 года Нуссбаум был арестован бельгийской полицией как «нежелательный иностранец» и интернирован в лагерь Сен-Киприен на юге Франции.

Ему удается бежать оттуда и вернуться в Брюссель, где он тайно поселяется в мансарде на улице Архимеда, в доме № 22. И там, в комнате под самой крышей, Нуссбаум принимается рисовать ад.
На этих полотнах не видно палачей — словно художник не удостаивает их взглядом. Там только жертвы. Жена, племянница, брат, товарищи по несчастью… Люди стоят перед смятым, опоясанным колючей проволокой, глобусом, без обозначения материков, одиноко торчащим на кривом ящике.

...И, главное, автопортреты. Невероятен «Автопортрет с еврейским паспортом». Он — квинтэссенция самой безысходности. Поднятый воротник, взгляд настороженный и беспокойный, затравленный, как у мыши, учуявшей кота... Сзади — веселый нарисованный пейзаж, деревья, небо. Только гораздо ближе к смотрящему — стена. Темная, как небытие, определяющее сознание... В руке — тот самый паспорт. Там поверх замазанного немецкого гражданства стоит: «Juif-Jood».
«Еврейский паспорт» — не просто живописный шедевр. Это художественный документ необыкновенной силы. Как и «Паспорт» Оскара Рабина, он до краев полон трагического сарказма.

Другой автопортрет, «Шарманщик на улице Архимеда», был закончен Феликсом Нуссбаумом в июле 1943-го. На бессолнечной улице с черными драными лохмотьями сажи только два живых существа — шарманщик и муха, сидящая на шарманке. Сквозь мостовую в пространство картины прорываются два скелета. У одного оторвались ноги и пустились в пляс по пустынной улице, а другой потерял череп...

Одна из краеугольных работ Нуссбаума, его последняя картина "Триумф смерти", была написана в апреле 1944 года. А уже 20 июня по доносу бдительного соседа Нуссбаума с женой хватают в их брюссельском убежище и доставляют в сборный лагерь в Мехелене. Оттуда 31 июля Фелку и Феликса Нуссбаумов отправляют в Освенцим — в последнем «эшелоне смерти».

«Если я погибну, не дайте умереть моим картинам», — умолял друзей Феликс Нуссбаум незадолго до неминуемой гибели. И его мольба была услышана — картины уцелели.
Сегодня, 66 лет спустя, имя Феликса Нуссбаума наконец заняло подобающее место в мировом художественном пантеоне. На родине Нуссбаума, в Оснабрюке, для его картин выстроен специальный музей. Туда приезжают люди со всего света. О художнике написаны книги. В театре идет посвященная ему пьеса.

Парижская ретроспектива его работ откроется для широкой публики 22 сентября 2010 года.