"Кто эта старая женщина?" - раздался детский голос позади меня. Я обернулся и увидел мальчика лет пяти — тот указывал на один из портретов. Отец мальчика откликнулся моментально: "Ее звали Голда Меир, и когда я только родился, она была премьер-министром, самым важным и самым умным человеком в Израиле, а потом она умерла". "Видно, что она умная, но почему разноцветная?" - не унимался малыш. На этот раз ему ответила мама: "А вот это надо спросить у Энди Уорхола, но он тоже умер". Любопытное чадо переключилось на другие картины, а его родители еще минут пять разглядывали желто-красно-синий лик «железной леди». Вместе с ними в наступившей тишине Голду лицезрело еще человек десять, а потом один решился нарушить молчание и поведал следующую историю:
Рассказывают, что в самые тяжелые дни войны Судного дня, когда судьба Израиля висела на волоске, Голду Меир спросили, почему в столь критический момент она не упоминает в своих речах Всевышнего. Премьер вздохнула и ответила: "Поверьте, я бы так и сделала, но люди подумают, что если уж Голда говорит о Боге, значит, ситуация совсем ужасна..." Так что, наверное, да, самая умная в Израиле...
История эта удивительно подходила женскому образу, смотревшему на нас с уорхоловского творения. Даже цветные переливы оказались вдруг удивительно к месту, ведь в характере первой женщины, вставшей во главе еврейского государства, были твердость и мягкость, решительность и осторожность. От Голды Уорхола исходил таинственный магнетизм. Стремился ли автор передать именно это впечатление от великой женщины? Хочется верить, что да.
Голда работы самого знаменитого и спорного из всех художников поп-арта оказалась в тель-авивском Музее Диаспоры в рамках выставки "Еврейские кумиры" (Jewish Icons). В 1980 году Уорхол создал серию портретов известных евреев XX века. Никто не знает, по каким критериям он выбирал своих героев, но в результате в когорту "Еврейских гениев" (именно так назвал цикл сам автор) помимо четвертого премьер-министра Израиля Голды Меир вошли создатель психоанализа Зигмунд Фрейд, актриса Сара Бернар, первый судья-еврей в составе Верховного суда США Луис Брандейс, композитор Джордж Гершвин, писатели Франц Кафка и Гертруда Стайн, философ Мартин Бубер, комики братья Маркс и непременный Альберт Эйнштейн. К тому времени Уорхол уже выработал узнаваемый и сегодня стиль, так что в его «еврейских» работах лица множатся и играют красками — то ли живопись, то ли фотография, то ли просто искусство печати. Когда тридцать лет назад серию впервые выставили в Lowe Art Museum в Майами, она вызвала лавину откликов, в основном негативного свойства. Столь несерьезные портреты серьезных людей казались тогда издевкой. Три прошедших десятилетия, наполненных откровенным эпатажем в искусстве, заставляют взглянуть на "еврейских кумиров" Уорхола другими глазами.
Еврейских знаменитостей рисовал не только Уорхол, поэтому к его работам кураторы выставки Геула Гольдберг и Ирена Гордон добавили портреты знаменитых еврейских персонажей прошлого века, выполненные израильскими художниками в самых разных стилях. Одни в открытую приняли эстафету поп-арта (как тут не упомянуть четырехликого разноцветного Герцля), другие подражают Уорхолу в менее явной форме. Интересно, что кумиры израильских авторов лишь отчасти совпадают с выбором культового американского художника. К примеру, Игаль Тумаркин тоже считал Кафку знаковой фигурой и посвятил ему целую серию работ. Однако Кафка Тумаркина несет на себе столь мрачную печать трагической судьбы, что на него тяжело смотреть. Кроме Кафки Тумаркин рисовал еще трех "еврейских кумиров" — философа Вальтера Беньямина, писателя Йосефа Хаима Бреннера и драматурга Ханоха Левина. Более всего из них запомнился Бреннер, чей портрет словно предрекает страшную смерть писателя во время учиненного арабами погрома.
Известный иллюстратор Ханох Пивен изобрел способ изображать своих кумиров — он складывает их портреты из предметов, связанных с деятельностью его героев. Так, милейший Эйнштейн Пивена образован из проводов, шестеренок и лампочки, а Барбра Стрейзанд привлекает внимание огромным носом-микрофоном. Несмотря на невинный визуальный язык, работы Пивена бывают весьма острыми — подчеркнутый минимализм превращает их в подобие карикатуры. Если про Уорхола можно сказать, что он вернул портрет в мейнстрим современного искусства, то Пивен вывел портрет на новый уровень, соединив его с шаржем и коллажем.
Самым странным творением выставки была работа Хадас Решеф, также посвященная Голде Меир. В отличие от Уорхола она не искала в "железной леди" ни мудрости, ни твердости, а просто заменила реалистичный образ на чистую фантазию: помолодевшая Голда на фоне современного тель-авивского променада гордо восседает на коне и почему-то держит красный флаг, а двое соратников по сионистскому движению предлагают ей руку и сердце.
Эрик Бокобза тоже подошел к изображению "еврейских кумиров" со своеобразным юмором. Культового персонажа он усмотрел в самом себе и представил триптих-автопортрет, в разных частях которого в одном и том же образе узнаются черты то Бен-Гуриона, то Граучо Маркса, а то и Эйнштейна.
Выставка открыта до 19 ноября.
