Жак Мори (1938–2001) родился в в Каире, в простой капиталистической семье (папа владел фабрикой по производству черепицы, а также занимался недвижимостью). Как и полагалось культурному еврейскому мальчику из Каира, французским языком он владел лучше, чем арабским, и после окончания иезуитской школы отправился в Европу — учиться живописи. Немного потусовался в Швейцарии, немного — в Париже, после чего неожиданно переместился в Израиль. Служил в артиллерии, в промежутке между смазкой оружейных замков читал маркиза де Сада и рисовал в стиле Матисса.
После ЦАХАЛа художник занимался в основном тем, что рисовал и любил женщин — независимо от национальности, социального положения, внешности. Псевдоним Катмор, более еврейский на слух по сравнению с чрезмерно французским Мори, придумал поэт Авот Йешурун, отец популярной манекенщицы Халит Йешурун, первой жены художника. Второй женой была Аня (Энн) Тухмайер, тоже манекенщица. Квартира Жака и Энн была типичной хипповской коммуной — там всегда было много людей, философских споров, творческих идей, рок-музыки, нудизма и легких наркотиков. Там, в этой квартире-коммуне, родилась группа художников «Третий глаз».
Художник и поэт Михаил Гробман, сумевший уехать из СССР в Израиль в 1971 году, год спустя записал в дневник (опубликован в журнале «Зеркало»): «Подрался с двумя “марокканцами” в Доме художников после фильмов Жака Катмора. “Марокканцы” приставали к Ирке. Я дал одному из них кулаком по роже, и мы сцепились. Мне расшибли нос, губы, и отломился кусочек переднего зуба. Полиция составила акт. После фильмов все поехали к нам. Жак Катмор с Анной, Мишель Опатовский с Идит Годик, Мириам Ирон и мы с Иркой и Стесиным. Пили коньяк, курили марихуану до 4 ч. утра. Но я плохо себя чувствовал из-за разбитого лица».
Идеология детей-цветов, увы, плохо вписывалась в окружающую израильскую действительность. На октябрь 1973 года выпала не только выставка художников «Третьего глаза», но и война Судного дня. Согласно популярной байке, Катмор, наевшись как-то ЛСД, предсказал эту войну. Кроме войны, художникам мешала жить израильская полиция, не одобрявшая их курительные привычки.
Жак и Аня переселились в более приспособленный для свободной жизни город — Амстердам (по дороге Катмор чуть не покончил с собой в Канаде и побывал в Юго-Восточной Азии, а его супруга заехала в США). В самом свободном городе земли они арендовали дом-лодку на канале. Аня работала стриптизершей (это ей идеально подходило, она была эксгибиционисткой, но при этом недолюбливала собственно секс). Жак получил государственное пособие как художник (хватало на хлеб и траву) и увлекся эротическими открытками. Сначала коллекционировал чужие, потом стал создавать свои. В свободное от наркотиков время он знакомился в кафе и на улицах с моделями, которых потом фотографировал обнаженными, изобретая причудливые композиции.
Но постепенно свободного времени у него становилось все меньше. В 1994 году супруги вернулись в Израиль, где лучшая в мире медицина помогла Ане избавиться от вредной привычки, а Жаку — поменять наркотики на алкоголь.
Нынешняя выставка в музее Гутмана в основном состоит из этих фото. Поэтому на входе висит предупреждение о том, что дети до 14 лет допускаются в зал только в сопровождении взрослых. Впрочем, когда я был на выставке, то не видел в зале ни подростков, ни взрослых. Даже закралась в голову мысль о том, что эта выставка — персонально для меня.
В зале звучит старый-старый рок. На нескольких мониторах крутятся фильмы Жака Катмора. «Я — наркоман, — рассказывает с экрана амстердамский клоун. — Торчу на еде. Употребляю ее как минимум три раза в сутки. Когда не ем, испытываю жуткие муки. Пытался бросить, но не могу продержаться дольше двух дней. Во всем виновата мама. Она кормила меня, когда я был еще грудным младенцем». В отдельном помещении, куда можно было заглянуть через окошко, проектор показывал, как Жак Катмор роет себе могилу.
По правую руку от входа располагается небольшой филиал амстердамского квартала красных фонарей. Обнаженные женские тела, черепа, скелеты, белый порошок на зеркале и другие символы Танатоса, который долго боролся с Эросом за душу Жака Катмора — до самого победного конца. Левую стену украшает фотосессия, запечатлевшая участников и участниц «Третьего глаза» — топлес, в одинаковых позах, на фоне одного и того же книжного шкафа. Все они чем-то напоминают персонажей мюзиклов «Волосы» и «Джизус Крайст — суперстар».
В центре — Жак Катмор, которого легко опознать по сумасшедшему пронзительному взгляду. Чуть левее центра — странные поздравительные открытки, в некоторых Катмор желает адресату доброй смерти. Интересно, не был ли адресатом сам отправитель? Чуть правее центра — пластиковая «книга» на 12 листах, что, вероятно, должно соответствовать числу колен Израилевых и указывать на национальные корни творчества Катмора.
Выставка продлится до мая. Подробности — на сайте музея.
