Есть у меня сестричка Эстер,
Ее … глубока, как Днестр,
И когда ее имеют,
Она требует «быстрее».
(вольный перевод Букника, который знает, что такое fester на идише, но был вынужден уложиться в размер)

Эту и множество других непристойных частушек спела Шэрон Бернстайн коллегам-ученым и идишистам. Тем, кто не понимал, переводили на английский. Хотя понимали многие, потому что с этой сцены начинается рассказ JTA о конференции «Секс в местечке: гендерные роли, эротические практики, брачные отношения», прошедшей в Центре еврейских исследований при Теологическим союзе выпускников Беркли. Профессиональная певица Шэрон Бернстайн составила свою программу из непристойных песенок начала ХХ века.

Жизнь в местечке состояла не только из зажигания субботних свечей и дойки коров, считают исследователи еврейского прошлого, съехавшиеся в Беркли из Лондона, Иерусалима, Бостона и других городов. Область научных интересов докладчиков варьируется от трансвестизма в идишских фильмах до фрейдистской интерпретации местечкового юмора.

«В идишском мире конца позапрошлого века велась оживленная полемика вокруг сексуальности», - утверждает Донни Инбар, заместитель директора по искусству и культуре Израильского центра Федерации еврейских общин Сан-Франциско.

Репертуар Бернстайн частично составлен из фольклора, собранного Меиром Ноем из Еврейского университета. Он находил песни и в идишских песенниках, и во время полевых экспедиций. Некоторые весьма недвусмысленные тексты были положены на традиционные мелодии песнопений. «Кто-то здорово развлекся», - заметила Шэрон Бернстайн.

Как только традиция подверглась мощной атаке ассимиляции, пострадали не только религиозные устои. Свадебные обычаи, любовные и семейные отношения — все стало меняться, но перемены редко обсуждались открыто, да и сегодня исследователи нечасто обращаются к этой теме. «Людям было просто неловко, - говорит Дэвид Байал, профессор еврейской истории Калифорнийского университета и автор книги «Эрос и евреи». — Мы хотели стать респектабельными гражданами, а секс не был респектабельным, и считалось, что он не составляет часть того, чем мы тогда являлись. Однако он есть в произведениях таких писателей, как Исаак Башевис Зингер, например».

«Секс и гендерные роли в идишских литературе и кино — популярная тема в исследованиях нынешних аспирантов», - говорит Наоми Сейдман, директор Центра еврейских исследований. Параллельно с конференцией в Беркли проходил фестиваль кино на идише, и Зехавит Стерн, его куратор, сказала корреспонденту JTA, что толчком для организации такого смотра стала ностальгия, с которой люди смотрят подобное кино.

«Я понимаю стремление рассматривать эти фильмы как документы эпохи. Особенно те, что снимались в местечках, — где видишь эти улочки, слышишь язык – это все крайне ценно. Но получается, что люди только это и видят, а реальность намного сложней».

Например, говорит Стерн, Молли Пикон, звезда множества популярных американских фильмов на идише, не играла традиционные женские роли, а появлялась в костюме девочки-сорванца или даже просто мальчика. В 1936 году вышел хит «Йидл со скрипочкой» («Yidl with a Fiddle»), в котором ее героиня сбегает с клезмерским оркестром, переодевшись мальчиком. «Трансвестизм – это ее фирменный штик», - объясняет Стерн.

Сейдман подчеркивает, что мотив «женщин, переодетых мужчинами» был весьма распространен в идишском кино и литературе на рубеже веков. В пьесе Ан-ского «Диббук» есть невеста, одержимая духом ее покойного возлюбленного, чьим голосом она говорит под хупой. В рассказе Зингера «Ентл», снискавшем популярность в 1983 году благодаря фильму с Барбарой Стрейзанд, молодая женщина переодевается мужчиной, чтобы проникнуть в исключительно мужской мир ешивы. И тот факт, что никто не узнает в Ентл женщину, доказывает, насколько феминизированными считались еврейские мужчины по сравнению с западноевропейским маскулинным идеалом. «Демоническое вселение мужчины в женское тело — мечта о транссексуальном переходе, которую мы в Сан-Франциско еще толком и не начали изучать», - рассказала Сейдман.

Конечно, тот факт, что Молли Пикон носила брюки, не означал, что наши прапрабабушки и прапрадедушки проявляли некий интерес к запретным экспериментам в области сексуальности. Но, по утверждению Сейдман, фильмы с Пикон и другие популярные картины на идише эротически идеализируют товарищеские и близкие отношения в исключительно мужских мирах – в ешиве, в окружении раввина или в мужских купальнях. «Йидл и Ентл мечтали о таких отношениях», - заключила Сейдман.

Темой другого доклада, сделанного кореянкой Хаэ Ран Ю Фриз из университета Брэндайса, стал скандальный суд над организаторами так называемых «детских ферм» в окрестностях Вильны в конце XIX века. На фермах жили женщины, посмевшие зачать и родить вне брака: их принуждали быть кормилицами младенцев более состоятельных единоверок, в то время как их собственных детей умерщвляли. "Если бы еврейские общины строили приюты, вместо того чтобы преследовать матерей-одиночек, таких трагедий можно было бы избежать", — считает Хаэ Ран Ю Фриз, автор готовящейся к печати книги «Секс в местечке: гендер, семья и еврейская сексуальность в царской России». "Многие забеременевшие женщины были брошены мужчинами, которые эмигрировали за рубеж", - отметила исследователь.

Эдвард Портной из университета Ратгерса описывает тип мужчин, которых он называет «dowry farmers»: они могли жениться на женщинах ради приданого, а потом укатить в Новый Свет. Другие же могли взять в жены и нескольких женщин, сбежать в Нью-Йорк, вызвать их к себе и заставить заниматься проституцией.
«Их сексуальное поведение и мораль отчасти сформированы географической мобильностью. Они же ни за что не отвечали, уезжали и все», - говорит Фриз.

Эта в высшей степени революционная конференция прошла с 15-го по 17 ноября. На ней работали секции «Трансвестизм: игры полов и роли в ашкеназском мире», «Еврейский брак и его (не)содержание», «Сексуальные традиции и модерные/модернистские практики», «(Сексуальная) политика поэзии на идише».